Сибирский фронтир

И как при такой системе можно что–то планировать? Как вычислить из сложной цепочки взаиморасчётов цену корабля и снаряжения? Даже не прикинешь заранее, сколько и чего продать нужно, чтобы корабль построить и людей нанять. А сколько времени всё это займёт? Купцы привыкли всё постепенно, по ходу дела решать. А меня здешняя безмонетная экономика просто обескуражила. Любил я грешным делом наличность. Как–то уверенней себя чувствовал. Нужно что–то – взял да купил. А здесь, как оказалось, всё иначе.

С другой стороны и впрямь кошелёк не поднимешь. Когда там ещё Екатерина надумает ассигнации ввести. Стало быть, всё же придётся заняться пушниной, а я, если честно, и в руках её не держал. Зайца от белки ещё отличу, но хорошего соболя от плохого вряд ли.

– Слушай, – озаботился вдруг Данила. – А как же ты товар подвозить будешь, если сам в море пойдёшь? Это ведь не на лето отойти. Бывает, промышленники и зимуют на чужом берегу, только на следующий год возвращаются. И вообще, чего тебе на промысле делать, если опыта не имеешь? Найми передовщика. Конечно, хорошего и честного тоже не просто сыскать. Но это дело поправимое. Зато сам на берегу останешься. Будешь товар в Охотский возить. Чем плохо?

– Нет, мне самому в море надо. А насчёт товара не беспокойся. Не я так брат мой доставит.

***

Сибирь похмельем не страдает. Это научный факт. То ли воздух здесь особый, то ли суровая жизнь не терпит праздности, но Данила утром выглядел ничуть не помятым. И к ночному разговору он не отнёсся как к пьяному базару, какой не воспринимают всерьёз. Он даже вопроса не задал, мол, не в шутку ли говорили? Сразу к делу перешёл:

– Прежде чем корабль снаряжать нужно разрешение получить на морской промысел, – заметил он за утренним чаем. – Если с начальством у тебя не заладится, тогда и пытаться не стоит.

Я кивнул.

– И кто у нас начальник?

Выяснилось, что всем заправлял майор Афанасий Зыбин. Старый солдат империи, сосланный на её край за какие–то грешки перед властью. Надо же! Ведь скромная по названию должность – командир охотского порта – означала на самом деле правителя всего Дальнего Востока. В наше славное время за подобное назначение претенденты готовы перегрызть горло любому. И ведь грызли, пусть не буквально, а цивилизованно – посредством пули, тротила. Правда пока ещё не завелась здесь рыбная мафия, не процветает крабовое браконьерство, а из ресурсов Тихого океана ценной считалась только пушнина и моржовый зуб. Но ведь и пушнина – товар не последний.

Я уже чистил пёрышки, собираясь посетить острог, когда в разговоре с Данилой совершенно случайно выяснился неприятный нюанс моего положения. По прибытии в Охотск каждый приезжий обязан зарегистрироваться, что я собственно, и собирался проделать в первую очередь. Но оказалось моё пребывание в Охотске не совсем законно. Я порядком сократил географию, прыгнув с Волги прямиком на Байкал, а купцам полагалось отмечаться не только по месту прибытия, но и по дороге, в каждом губернском городе. Брагин во время обучения как–то упустил этот вопрос, он попросту никогда не выбирался за предел родного уезда или Макарьевской ярмарки. И теперь мне грозили неприятности, вздумай я размахивать девственно чистым паспортом.

Визит к начальнику пришлось отложить. Проклятье! Я вновь оказался нелегалом.

Конечно положение не безвыходное. Можно, например, вернуться на исходную позицию и проделать пропущенный путь до Иркутска обычным порядком, то бишь останавливаясь для отметок в губернских центрах. Но больно уж долог и муторно. Как бы так узаконить отношения с властью на месте?

Я поделился заботой с Данилой. Тот даже не поинтересовался, какими такими тропами я пробирался на Дальний Восток.

– Помогу тебе, – сказал он.

Глава десятая. Старожилы

Глава десятая. Старожилы

Всю следующую неделю, пока Данила прощупывал почву насчёт легализации, я входил в курс местных дел.

Вернее пытался войти. Если в день приезда Охотск показался мне похожим на тихую деревушку, то теперь, когда я начал искать полезных для дела людей, он вызывал ассоциацию с базовым лагерем неорганизованного скопища трапперов, моряков и авантюристов. Жители не сидели на месте. Редко кто, как Данила, умудрялся прокручивать дела в городе. Большинству, чтобы заработать копейку, приходилось надолго покидать дома. Одни уходили в море, промышляли на дальних берегах, добирались до Камчатки, до Курильской гряды, другие разбредались по туземным стойбищам, зимовьям, заимкам, где охотились или раздавали товар в кредит, чтобы зимой собрать долг мехами. На север время от времени уходили казачьи отряды, надеясь покончить с бунтами, но своими походами только подливая масла в пожар войны. Даже кораблестроители обитали не возле порта, как было бы логично предположить, но пропадали на неких тайных плотбищах, разбросанных по всему побережью.