Сибирский Гамлет

…В 1945 году после окончания войны судьба привела молодого фронтовика в Красноярск, будто хотела подтолкнуть парня на дальнейший путь, который ему предназначен. Но, видать, голос ее был слишком тихий, и потому демобилизованный воин направился в лесотехнический институт, а тут судьба будто воспротивилась: оказалось, прием в этот вуз был уже закончен. Но парень особо не расстроился – молодость: не пропаду! Тем более что, перейдя через дорогу, он увидел объявление о приеме в театральную студию. И это мгновение решило все! Через тридцать лет, в зените славы, Смоктуновский скажет: «Было в моей жизни много всякого: и плохого, и прекрасного. Одного только не было и, наверное, никогда не будет – легкости и беззаботности». Правда, там Иннокентий проучился только год, 17 ноября 1945 года был зачислен в театр им. А. С. Пушкина сотрудником вспомогательного отдела. Сделал первые шаги, но потом был вынужден уехать из Красноярска: ему снова начали припоминать факт нахождения в плену и расстрелянных в 1929 году родственников. Смоктуновский был признан «неблагонадежным» и получил запрет на проживание в крупных городах Советского Союза.

Но именно в Красноярске, в краевом драмтеатре им. А. С. Пушкина, произошло рождение знаменитого на весь мир артиста. Заодно Иннокентий Михайлович был вынужден поменять свою родовую фамилию Смоктунович на Смоктуновский – при зачислении в труппу театра дальновидный директор присоветовал парню сделать это: время было суровым, тогда, увы, смотрели не только на партийную принадлежность, но и на национальную.

Приказ о зачислении И.М. Смоктуновского сотрудником театра им. А.С. Пушкина, 1945 год

Приказ по театру им. А.С. Пушкина, 1946 год

Иннокентий Смоктуновский, 1945 год

Несколько лет назад директор красноярского театра Петр Анатольевич Аникин переслал нашей семье в Москву драгоценную реликвию – заверенную копию приказа «о зачислении Смоктуновского И. М. в состав труппы». Так началось восхождение паренька из сибирской деревеньки Татьяновка на театральный Олимп – к всенародному признанию и славе…

Но Красноярский край навсегда так и остался в послужном списке артиста стартовой площадкой или своего рода творческим трамплином.

В Красноярске он не пришелся ко двору. Куда податься? А тут как раз директор Норильского театра набирал актеров-добровольцев в свой «ссыльный» заполярный театр. Получив аванс, Смоктуновский отправился в Норильск.

«Поехал потому, – говорил впоследствии Иннокентий Михайлович, – что дальше него меня, бывшего военнопленного, никуда не могли сослать – разве что на Северный полюс… Вот я и решил затеряться в Норильске, девятом круге сталинского ада, среди ссыльных и лагерей. А потом, мне просто некуда было податься – по положению о паспортном режиме я не имел права жить в тридцати девяти городах. Но и из Норильска меня тоже хотели выставить – непонятно, правда, куда. Так бы и сделали, да отмолил директор театра Дучман – низкий ему за это поклон».

В Норильске работали заключенные актеры театров ГУЛАГа. В это «созвездие» входили будущий народный артист Георгий Жженов, который был на десять лет старше Смоктуновского и отбывал ссылку в Норильске. Бывший фронтовик и будущий почетный гражданин Норильска Всеволод Лукьянов. Артисты из игарской труппы – Елена Юровская и Михаил Шелагин.

«Благодаря им я и стал артистом», – признавался Иннокентий Михайлович.

По словам Иннокентия Михайловича, в добровольной ссылке он подорвал здоровье, из-за цинги потерял в этот период все зубы, зато прошел прекрасную профессиональную школу: «Такое созвездие талантов можно было встретить только в старом Малом театре и во МХАТе».

Жизнь Смоктуновского в Норильске была непростой, денег тоже не хватало, но Георгий Жженов, более практичный по жизни, одолжил молодому актеру деньги, посоветовал купить фотоаппарат и подрабатывать фотографом в детских садиках. Это и спасало.