Сибирский Робинзон (СИ)

— Болезнь, я имею ввиду синдром Киари, проявилась в восемнадцатилетнем возрасте и вскоре повлекла за собой сирингомиелию. Жалобы в основном от родителей из-за пареза гортани — головная боль в затылке и шее, резко усиливающаяся при кашле, повороте головы, иногда беспричинная рвота. Мышцы шеи в повышенном тонусе, речь нарушена, дрожание глаз, нарушение походки и соразмерности движения, кратковременная остановка дыхания на 15–20 секунд, постоянный шум в ушах, головокружение, гидроцефалия, то есть водянка головного мозга. В последнее время добавились симптомы сирингомиелии — из-за образование полостей в спинном мозге и сдавливания корешков обе нижние конечности парализованы. Кощунственно так произносить, простите, но говорящий с трудом овощ. Магнитно-резонансная томография показывает, что мост, продолговатый мозг и мозжечок не увеличены в размерах и заднечерепная ямка, где они находятся, в размерах не уменьшена. Но часть мозжечка выпадает в затылочно-спинное отверстие из-за его фактического увеличения в диаметре. Отсюда сдавление продолговатого и спинного мозга, нарушение оттока цереброспинальной жидкости и, как следствие, водянка головного мозга, сдавление корешков спинномозговых нервов и паралич ног. Все дело в этом соединении головы и туловища, в этом расширенном отверстии, куда вываливается часть продолговатого мозга.

Считается, что аномалия Киари возникает по одной из двух причин — уменьшения размеров заднечерепной ямки или увеличения размеров мозга, выталкивающих основание в отверстие. К единому мнению ученые не пришли. Профессора, отправившие к нам этого больного считают, что выполнение трепанации задней черепной ямки, удалении части затылочной кости, резекция опущенных в большое затылочное отверстие частей мозжечка, рассечении спаек субарахноидального пространства, мешающих циркуляции ликвора ничего не даст. Эти обычные оперативные вмешательства в данном случае бесполезны, у Иванюка друга причина болезни — увеличенное отверстие и, извините, те же грабли в результате. Но мы пока не научились еще отрезать голову, уменьшать отверстие и пришивать все обратно. — Хирург вздохнул, вытер пот со лба носовым платком и продолжил: — Я назначил больному мочегонные для уменьшения ликвора, а отсюда и болей. Нестероидные и противовоспалительные препараты, миорелаксанты для снятия напряжения шейных мышц.

Врач замолчал, поглядывая с интересом на Борисова. Больные с аномалией Киари встречаются довольно редко — несколько человек на сто тысяч населения. А данный случай вообще особенный. Он не представлял себе, что можно сделать, чем и как помочь этому конкретному больному? Борисов без внешних эмоций произнес спокойно, деловито и кратко:

— Готовьте Иванчука к операции.

Слух о том, что Иванчука Борисов все-таки возьмется оперировать, облетел всех. Добрался он, естественно, и до журналистов, которые уже знали от сведущих профессоров о невозможности или бесполезности подобного оперативного вмешательства. Но в данном случае ученые хирурги давали более сдержанные пояснения. Никаких категоричных заявлений — только предположения и исторические факты. Исторические факты о том, что никто еще подобных операций не делал. Делали, но немножко другие, не излечивали, а временно улучшали состояние больных.

Журналисты, набравшись профессорской мудрости, тоже трубили сдержанно в предположениях и ничего не констатировали заранее, больше задаваясь вопросами. Страницы местных газет пестрели заголовками: «Новые веяния в нейрохирургии», «Победа над доселе непобедимым», «Операции будущего или деяния шарлатанства»?

В день операции Борисов собрал у себя операционную бригаду.

— Коллеги, — обратился он к ним, — вы лучшие хирурги и операционные сестры. Вас не надо учить держать крючки, накладывать зажимы на кровоточащие сосуды, перехватывать нити и зажимать завязываемый узел. Вы заранее знаете какой инструмент подать в руки хирургу. Вы лучшие, но я все-таки собрал вас у себя с целью пояснить заранее ход операции во избежание возможной минутной растерянности по ходу оперативного вмешательства…

Выслушав, хирурги и операционные сестры вышли от Борисова в состоянии эйфорично-изумленного анабиоза. Несовместимые слова все-таки сочетались в них временным сном разума, не позволявшим осмыслить услышанное и сочетать его со своими действиями. Но вскоре они очнулись и, словно сговорившись, не отвечали ни на какие вопросы коллег.

Разрез кожи и подкожно-жировой клетчатки… Привычное для всех мелькание пальцев хирурга и с трудом успевающие за ними руки ассистентов и операционных сестер с инструментами. Постепенно углубляясь, Борисов перерезал между зажимами сосуды, перевязывая их и не обрезая длинные нити, чтобы позже найти каждый сосуд и узелок. Операционная бригада работала молча и сосредоточенно. Лишь иногда звучал голос Борисова, называвший тот или иной инструмент, который мгновенно ему подавали.