Сибирское бремя: Просчеты советского планирования и будущее России

Дине признает, что победить отдаленность Восточной Сибири, скорее всего, будет невозможно ни при каких обстоятельствах. Даже в западных регионах Сибири и на Урале потребовались бы гигантские ресурсы и значительное время для создания развитой сети автотрасс, железных дорог, авиамаршрутов, телекоммуникационной инфраструктуры, необходимых, чтобы заполнить этот вакуум. Рассматривая проблему как следствие большого инфраструктурного дефицита, Дине, однако, подобно другим экспертам по России, исходит из того, что города в Сибири — это «настоящие» города, которые просто надо связать друг с другом, чтобы региональная (и национальная) экономика заработала. Но, как мы уже пытались показать в этой книге, это вовсе не «настоящие» города. Основная проблема регионального развития в России — это не недостаточно развитая инфраструктура между этими городами, а то, что самих этих городов не должно было быть там, где они есть. Даже если эти города и было бы возможно связать физически, путем создания новой инфраструктуры, то их экономические связи не упрочились бы. Улучшенные авто- и железнодорожные связи просто облегчили бы и сделали бы более удобной (но необязательно существенно более дешевой) транспортировку природных ресурсов и завоз топлива, пищи и других ресурсов, в то время как люди в этих городах оставались бы отрезанными от более или менее значимого участия как в российской, так и в глобальной экономиках².

Многие сибирские города — искусственные, нерационально расположенные города. Это — «потёмкинские города», если использовать старую метафору. Как свидетельствуют исторические источники, в 1787 году Екатерина Великая в сопровождении австрийского императора Иосифа II и послов ведущих европейских государств совершила путешествие по вновь присоединенным землям побережья Черного моря и Крыма. Стремясь доставить удовольствие своей императрице и показать иноземным гостям, как быстро новые южные земли были заселены россиянами, князь Григорий Потёмкин, генерал-губернатор этого края, разбросал по пути следования Екатерины группы спешно изготовленных макетов домов и хозяйственных построек. На расстоянии постройки сходили за деревни, чего оказалось достаточно, чтобы обмануть высочайших гостей. Так «потёмкинские деревни» вошли в историю как «липовые» строения с похожими на настоящие фасадами и прочими фальсификациями.

Что касается современных сибирских городов, было бы лучше, если бы они вправду были «потёмкинскими» — построенными напоказ с минимальными затратами и демонтированными, когда надобность в них прошла. Но сибирские города были построены из настоящих строительных материалов и заселены людьми. Те люди верили, что эти города настоящие и имеют какое-то предназначение, что они — не подделка. В результате содержать «потемкинские города» сегодня чрезмерно дорого, но снести их еще сложнее и дороже.

Изменение ментальной географии России

Если задуматься над «сносом» этих «потёмкинских городов», а значит, и над реальными изменениями в России, объективные препятствия на пути к уменьшению города (см. главу 8) окажутся не единственными проблемами. Психологические барьеры на пути перемен тоже будет сложно, если не сказать — еще сложнее, преодолевать. В конечном счете предпосылкой для изменения экономической географии России будет изменение ментальной географии России. Россиянам придется отказаться от своего двойственного отношения к своей политической ориентации, одновременно навязывающей экономическую интеграцию с Западом, сохранение «евразийского» профиля России и гордость достоинствами «Арктогеи». Такое раздвоение препятствует развитию, и в нем заключается главная дилемма российского существования. Россия не сможет быстро добиться настоящей экономической интеграции с Европой, продолжая при этом сохранять и субсидировать гигантские города в Сибири. В этом смысле россиянам придется изменить свою ментальную географию одновременно с принципами заселения и экономической деятельности и прекратить поиск технократических решений, которые, на их взгляд, могли бы сделать ситуацию, сложившуюся в экономической географии «России самосознания», более приемлемой.

Пора прекратить создавать мифы о Сибири. Россиянам стоит начать думать о бескрайних зауральских пространствах как о российском пространстве, а не как о России. В мыслях о России и ее экономической географии ключевая позиция сердца Родины должна быть возвращена историческому центру вокруг Москвы. Зауралье — это периферия, окраинная территория, подобная Северо-Западным территориям Канады или Аляске в США. Сибирь следует начать вновь рассматривать как отдаленный «ресурсный рубеж»³. Если российское самосознание продолжит ассоциировать себя со своей бескрайней территорией и Сибирью и искать там свои корни, России будет трудно двигаться вперед. Ключевым моментом является преобразование психологическое — преобразование России фантазии в Россию реальности, снос «потёмкинской» России и преобразование России в нечто реальное.