Сибирское дело

А сон был такой. Будто Маркел стоит в лесу на тропке и знает, что невдалеке от него Пелымский городок князя Аблегирима, а тропка ведёт к той священной вогульской берёзе на их священном молельном месте. Маркел чует, что его там ждут, но он стоит на месте и почему-то очень не хочет идти. Он только смотрел в ту сторну. Никого там видно не было, тропа была пустая. Потом вдруг затрещали ветки, раздались шаги. Шаги были очень тяжёлые. Маркел подумал, что надо бежать, но ноги его не слушались. А шаги становились всё ближе и ближе! Потом ветки раздвинулись, и на тропу вышел деревянный болван. Он был саженного роста, на нём был деревянный шлем, а в правой руке он держал нож, тоже деревянный. Болван шёл медленно, поскрипывал. Это не тот, думал Маркел, тот был соломенный, с копьём, и он того на клочья расстрелял, а этот не к нему идёт, этот ошибся! И ещё можно было убежать, а ноги как в землю вросли! Или, может, так оно и было? А болван был уже совсем близко! Рожа у него была страшенная: вместо глаз две дырки, вместо рта одна зарубка, вместо носа вторая, и всё. А нож стал уже железный! Болван поднял этот нож, второй рукой сорвал с Маркела шапку и схватил за волосы, резанул ножом по голове, по кругу, дёрнул за волосы и снял их как шапку, засмеялся страшно, сунул волосы себе за пояс, как добычу, – и стал человеком! Вогулом, конечно. В богатой шапке и в кольчуге. А Маркел, вместо него, стал деревянным. Маркел хотел закричать, да не смог, потому что кричать было уже нечем. Мысли тоже стали деревянными. Маркел только ещё успел подумать, что этот вогул и есть тот князь Агай, которого Маркел убил на стрельбище, а теперь Агай убил Маркела на их священном молельном месте…

И сразу стало темно. Маркел проснулся. Была ночь. Маркел долго лежал, молился, успокоился, закрыл глаза, сразу опять заснул…

И ему опять приснился князь Агай, который смеялся над ним и говорил, что вот что такое великая сила толых-аахтас, никто с ней не справится! А сейчас, прибавлял он, я тебя отведу к себе на Кондинское городище, там превращу обратно в человека – и вырву у тебя из груди сердце, обмакну в золу и съем, и выем весь твой костный мозг, а твои волосы повешу на нашей священной берёзе, но на самую нижнюю ветку, потому что только там тебе и место! И засмеялся, и схватил Маркела за руку…

Но тут Маркел, изловчившись, от него всё же вырвался, проснулся и всю оставшуюся ночь уже не спал, чтобы ему опять какая-нибудь дрянь не приснилась. Вот как тогда с Маркелом было. А теперь был день, и они плыли по реке, места были дикие, мрачные, с неба начало накрапывать. Как на погосте, подумал Маркел, не к добру всё это. И не Агая он боится, а просто почему-то вбилось в голову, что это был не просто сон, а это он так свою смерть почуял. А что! А такие места! Нож под ребро – и за борт. Плюхнешься тихо, никто не услышит. Подумав так, Маркел перекрестился. И ему вдруг сразу стало легче. Это, наверное, оттого, подумал Маркел, что он перед собой больше не таится. И это правильно! Если его судьба – сегодня помереть, то он всё равно помрёт, что бы он ни делал, так что дурить голову об этом – это только нечистого тешить. И Маркел даже заулыбался, и начал весело осматриваться по сторонам.

Но, правда, надолго его не хватило, и вскоре он опять сидел как сыч, щупал в рукаве кистень и помалкивал.

Только когда уже остановились на ночлег и гребцы начали готовить перекус, Маркел вдруг спросил, что такое священный камень толых-аахтас. Хозяин лодки, подумав, ответил, что он первый раз о таком слышит. И спросил, кто Маркелу про него рассказывал. Маркел сказал, что вогулы. А, засмеялся хозяин лодки, дикари они, чего с них взять, не надо их слушать. И сразу стал рассказывать про Бухару, какой это богатый и красивый город, какой там большой базар, как там всё дёшево, какой там порядок, как ханские стражники не дают никого ни обмануть, ни обокрасть и ни ограбить, и какие там удобные постоялые дворы, какие весёлые распивочные, так называемые гурт-ханы, какие бани и какие юные красавицы и как там, если нужно ещё денег, можно легко взять в рост в любой монете, потому что там есть свой монетный двор, на котором чеканят новенькие полновесные золотые дирхемы, которые тут же, в ближайшей меняльной конторе, можно проверить…

– А у тебя такие есть? – спросил Маркел.

– Сейчас нет, – сказал хозяин лодки. – Зачем мне носить их с собой? Я же говорю, там у любого менялы можно взять сколько угодно денег, и это под самый низкий залог!

Маркел согласно кивнул, а сам подумал: ври, собака, хочешь меня убить, я знаю, и улыбнулся.

А хозяин лодки продолжал. Теперь он рассказывал уже о других городах Великой Бухарии, как там богато и сытно живётся, кто там и как богатеет, а после о том, как ещё богаче живётся в Малой Бухарии, потом, как в Персии, потом, как в Индийском царстве, как в Китайском, как в Опоньском. Маркел слушал, улыбался, не перебивал – и ни во что не верил.