Сиделка для тирана

Хотя он и понимал, что для того, чтобы смыть из памяти страстные объятья девушки ему понадобится цунами, а не холодный душ. Она проникла слишком глубоко, заполонила собой не только пустоту в его постели, но и в его сердце…

Марта не просто девушка на одну ночь, как было у него раньше, она вызывала у него чувства, чувства, которые он раньше не испытывал и которые так яростно отрицает сейчас.

Глава 18.2

Еще никогда его постель не казалась ему такой пустой и леденяще холодной. Мирон хоть и принял душ, легче себя не чувствовал…

А что если он все же испытывает к ней определённые чувства? Что если он любит ее? Любит? Нет! Он не способен на любовь… Любить кого-то — это быть рядом с этим человеком, провести с ней всю жизнь… А он на это не способен… Нет, дело не в том, что он не может прожить всю жизнь с одной женщиной, он не может любить.

Всю свою жизнь он получал от жизни все, что хотел, но у всего есть своя цена… Его заключается в неспособности быть с кем-то долгое время.

Конечно, он хотел бы иметь семью, детей и любящую жену, но эта жизнь не для него… Все к чему прикасается Мирон обращается в катастрофу, любые отношения, а у него их было достаточно, заканчивались провалом, он может причинять только боль близким людям… И он с этим уже смирился.

Бросив мимолетный взгляд на рабочий стол, верхний ящик стола, в голове всплыли воспоминания их первой близости. Мирон сжал рукой простынь и закрыл глаза… Что ему сделать, чтобы не думать о ней? Не думать о ее золотистой бархатной коже, об огне в ее глазах, о сладких как нектар губах, о дурманящем аромате ее тела… Даже сейчас, когда она уехала от него, он не может думать не о чем, кроме нее.

Почему она не воспользовалась его предложением уехать в другой город? Почему вместо того, чтобы взять машину с водителем, она уехала на такси?

Эти вопросы остаются без ответа…

Экран лежащего рядом телефона загорелся и погас. Мирон взял телефон в руку и рпзблокировал экран, ему пришло сообщение, сообщение от Марты.

"Я не могу принять твои деньги, поэтому перевела их обратно. Прощай!"

Прощай? Сердце Мирона словно перестало биться, она все решила этим сообщением. Хотя вопрос остался без ответа… Ей ведь нужны деньги, она даже зарплату не получила, а сейчас отказалась от весьма внушительной суммы.

Он не может больше истязать себя вопросами, ответы на которые может получить только от нее. Мирон посмотрел на часы… 23:48… Не поздно ли для звонка? Но если она написала сообщение, значит она еще не спит…

Нажав на кнопку вызова мужчина смотрел в дисплей телефона, но кроме гудков ничего не было. Она не берет трубку… Спит?

Повторив вызов его ожидали лишь короткие гудки… Она не желает его слышать…

А чего он ждал? Она вернула деньги, попрощалась с ним, значит и ему нужно отпустить её, отпустить мысли о ней. Если бы только это было так легко.

Подойдя к рабочему столу, Мирон открыл верхний ящик. Кружевная шёлковая тряпочка, оставленная им как трофей будоражила его тело, заставляя каждую клеточку содрогаться, закипать кровь в венах и наказывать волну возбуждения.

Марта определённо имела власть над его телом, при одной только мысли о ней, все его мужское естество готово было вырваться наружу.

Что бы он к ней не испытывал, как бы он ее не хотел — она лишь призрачная мечта, иллюзия, его фантазия… Такая желанная и такая недосягаемая фантазия!

Сжав в руке холодную ткань, он поспешил вернуть ее на место, пока в нем не начала бушевать стихия, с которой сможет совладать только Марта.

Глава 18.3

Так не может долго продолжаться, ему нужно выпить… Наливая в стакан виски Мирон выругался: "Какого черта я тварью?" Был вполне уместный вопрос, вот только ответа на него не было…

Мужчина уселся в кресло напротив потухшего камина, этот тлеющий очаг в точности описывал его внутреннее состояние в этот момент. Впервые за его жизнь женщина полюбила его искренне, не за деньги и дорогие подарки, как все до неё, а за то, что он просто есть. Сейчас вглядываясь в угли камина, глотая виски он не мог не думать о ней. Вспоминая все с самого начала, с первой их встречи, с ее реакции на его требования, он не мог отрицать, что влюблён в нее…

Мирон сделал еще один глоток и поставил стакан на журнальный столик. Что же он делает? Что делает он со своей жизнью? Во что он превратил ее жизнь? Вспоминая момент перед расставанием, ее слезы, дрожащие губы, содрогающееся от истерики тело и свою жестокость, он ненавидел себя… Как он мог быть с ней таким холодным, таким бесчувственным?

Эта женщина подарила ему себя, она позволила ему быть первым, быть тем, кто навсегда останется в ее памяти. Он же поступил с ней так же, как со всеми до неё… И он еще осуждал своего брата за его порочность и бесчувственность?

Возможно, при других обстоятельствах он вёл бы себя иначе с ней? Возможно, было бы лучше ей не знать его?

Лучше бы не знать, но теперь, когда он знает вкус ее губ, запах ее тела, он хочет её. Сейчас… Потом… Всегда…