Сидим, курим…

Он ворвался в мою скудно освещенную сонную квартиру, как разрушительный ураган Катрина. От его расслабленности не осталось и следа, теперь он выглядел как ученый, который только что совершил открытие, с ног на голову переворачивающее стандартные представления о мироустройстве. Его волосы слиплись от пота — видимо, большую часть пути он почему-то проделал пешком. Верхние пуговицы рубашки (Boss, последняя коллекция) были небрежно расстегнуты. Он тяжело дышал, и в глазах его плескался девятибалльный шторм безумия.

— Вот, — выдохнул он, протягивая мне какие-то мятые листки, компьютерную распечатку.

— Что это? — Я пробежала глазами по тексту.

«Снэф — разновидность порнографии…

В процессе съемок совершается реальное убийство… Самая дорогая разновидность porno… На черном рынке копия такого фильма стоит не меньше трех тысяч долларов… В основном фильмы снимаются на заказ… Актрисы из Восточной Европы и стран третьего мира… Выбирают девушек, которых никто не будет искать…» Статья была снабжена нечеткой фотографией — мужчина, лицо которого скрывает золоченая венецианская маска, черным шнуром душит распластавшуюся перед ним обнаженную девушку. Глаза несчастной выпучены, как у выброшенной на берег рыбы, рот распахнут в немом крике, пальцы с побелевшими от напряжения костяшками сомкнулись на веревке, пытаясь освободиться от пут. Мужчина улыбается, и у него эрекция.

— Что это? — У меня задрожали руки.

— Мне кажется, твоя Маринка влипла. Мы срочно должны это остановить!

— Но… Шиффер — известный режиссер, неужели он?…

— Я весь Интернет перерыл, все сайты любителей порнографии. Нет такого режиссера — Карла Шиффера! Глашка, это какая-то подстава! Ты знаешь адрес студии?

— О Господи, нет! Это даже не студия, это… — От понимания безнадежности ситуации я начала заикаться, подбородок задрожал. — Данила, это квартира.

— Только не надо истерики. — Он глубоко вдохнул. — Где у тебя кухня? Пить хочется. Ты говоришь, фильм будут снимать на рассвете? Это точно?

Я кивнула:

— Мне Маринка объясняла. Что-то там, связанное со светом. У операторов это называется «режим».

— Значит, у нас в запасе несколько часов. — Он вернулся из кухни со стаканом в руках.

А я уже успела набрать Маринкин номер — но телефон она, естественно, отключила, чтобы выспаться перед съемками.

— Поехали к ней домой, — предложил Данила, — она далеко живет?

— Нет, но… — Я как наяву услышала голос Марины, рассказывающей: «Ночевать я буду в квартире, которую они сняли для съемок. Чтобы не было никаких накладок», — как специально все подстроено!

— Не исключено, что так и есть, — мрачно сказал Донецкий. — И что, у тебя нет никаких зацепок?

Я обреченно помотала головой. Мысли путались.

— Глаша, сосредоточься! — повысил голос он. — Она не говорила, в каком районе находится эта студия?

— Нет. Данила, — внезапно мелькнувшая мысль заставила мое тело покрыться противной пленкой нервного пота. — Баба Зина…

— Что?

— Гадалка… Противная старуха, которая предсказывает всем смерть! Она — в некотором роде легенда, говорят, что она никогда не ошибается…

— Глаша, сосредоточься, блин! — начал сердиться он. — Тут такое происходит, а ты мне глупые байки рассказываешь?!

— Это не глупые байки, — прошептала я, — с бабой Зиной все боятся встречаться. Она почти из дому не выходит. Только на рассвете и по ночам иногда… Так вот Маринка недавно на нее напоролась! Та ее подманила и прохрипела, что она скоро умрет! И назвала число — двадцать первое! Маринка отмахнулась и жутко злилась, а ведь… — я посмотрела на часы, — двадцать первое наступило несколько минут назад!

— Глаша, ты лучше по делу думай, — смягчился он, — какие же вы, девушки, впечатлительные! Кто еще знал про эту съемку?

— Только Лена, — подумав, ответила я. — Маринка никому больше не хотела рассказывать. Боялась сглазить. Да и нет у нее никого, кроме нас.

— И это тоже настораживает. Все сходится. Они выбрали немосквичку, которая здесь одна. Может, им повезло случайно, может, кто наводку дал. А Лена твоя не может знать других подробностей?

— Вряд ли. В последнее время она занята только своей предстоящей свадьбой. Ничем не прошибить, мы даже реже общаться стали.

— А скоро вообще перестанете, — походя заметил Донецкий. — Думай дальше. У вас есть какие-то общие знакомые?

— С Маринкой? Вроде бы нет… Хотя постой! — осенило меня. — Дракон! Ну точно, Дракон может что-то знать!

Я возбужденно забегала по квартире, на ходу сбрасывая пижамные штаны. Выхватила из шкафа первое попавшееся платье — оно оказалось мятым и вязаным. Не лучший выбор для летней ночи, но у меня не оставалось времени привередничать. В таких ситуациях каждая минута дорога.

Я представила красиво загримированную Маринку, раскинувшуюся на черных шелковых простынях. И типа в венецианской маске, склонившегося над нею с резиновым шнуром… Хотя по сценарию ее должны задушить не шнуром, а подушкой. И не загадочный незнакомец в золотой маске, а банальный мужик, изображающий супруга-тирана.