Сидней Рейли: шпион-легенда XX века

Из последних отчетов, доставлявшихся курьерами из России, следовало, что там готова вспыхнуть очередная волна антибольшевистского движения, во главе которого находились не только высокопоставленные красные чиновники, но даже сотрудники ГПУ. Организация, известная в России под названием «Московская кредитная ассоциация»,[4] руководилась Якушевым и Опперпутом. И главный наперсник Савинкова в Москве Павловский, и генерал Кутепов, возглавлявший вооруженную антисоветскую группировку в Финляндии, безраздельно верили в широкие возможности этой ассоциации – «Треста». Только благодаря активной деятельности ее агентов удавалось сохранять «окно» на финско-советской границе, через которое курьеры и разведчики могли пробираться туда и обратно в сравнительной безопасности. Савинков и его ближайшие помощники находились под впечатлением от успешной деятельности этой организации: все ее члены были готовы к участию в контрреволюционном перевороте. Недоставало им только одного – настоящего лидера, такого, как Савинков или Рейли. Кроме того, «Трест» нуждался в гарантиях поддержки антибольшевистских структур, находившихся за пределами России.

Обо всем этом Рейли знал еще в Нью-Йорке из приходивших к нему писем. Он находился под впечатлением услышанного от агентов самого «Треста», причем один из них был знаком с Рейли еще по 1918 году. В складывавшейся ситуации он видел шанс взять реванш за провал старого плана. Таким образом, решение вернуться в Россию созрело у Рейли еще до того памятного короткого разговора с Полом Дьюксом. Тем не менее его беспокоило одно обстоятельство: годы работы в разведке научили его, что в любой тайной организации найдется немало агентов, готовых получать деньги от обеих сторон.

Из Рима Савинков вернулся с пустыми руками. На этой встрече произошло настоящее столкновение двух сильных личностей. Тот максимум, который сделал для него дуче, заключался в выписке итальянского паспорта и обещании поддержки людьми из итальянского легиона в случае крайней необходимости. Обескураженный неутешительными результатами переговоров с Муссолини, Савинков пристрастился к морфину. Он выглядел совершенно подавленным и лишенным жизненной цели человеком. В этом состоянии Савинков начал подумывать о том, чтобы вернуться в Россию и якобы признаться большевикам в своей деятельности. На самом же деле он планировал лишь внедриться в большевистский лагерь, войти в тесное взаимодействие с лидерами «Треста» и быть готовым взять на себя руководство контрреволюционным мятежом.

В это время Эрнст Бойс, работавший в Европе на русский отдел СИС, дал Рейли неплохой совет. Он подтвердил, что «Трест» действительно обладает значительным влиянием. Агенты этой организации поддерживались разведывательными спецслужбами Западной Европы. С другой стороны, многие из них подозревались в ведении двойной игры и в сотрудничестве с ГПУ. Именно поэтому британская разведка была крайне озабочена точной оценкой реальных возможностей «Треста».

Несмотря на возможность внедрения провокаторов в антибольшевистскую сеть, Рейли тем не менее склонялся к мысли, что от «Треста» никак нельзя отказываться. Решение же Савинкова вернуться в Россию он называл не иначе как сумасшествие. Если Борис попадет в руки ГПУ, целое направление контрреволюционного движения повернется вспять. Поэтому в течение нескольких дней Рейли уговаривал Савинкова отказаться от принятого решения, но не достиг успеха.

10 августа 1924 года Савинков с личным секретарем, женой и двумя курьерами от «Треста» выехал в Россию через Берлин. С тех пор Рейли больше никогда не видел бывшего заместителя военного министра России Временного правительства Александра Федоровича Керенского.

Уже 29 августа «Известия» опубликовали сообщение об аресте Савинкова. События развивались стремительно: буквально через пару дней он был приговорен к расстрелу, а еще через короткий промежуток времени смертный приговор заменили 10 годами лишения свободы.

Рейли был крайне озабочен единодушными воплями мировой прессы о том, что видный эсеровский лидер продался большевикам. Подобные публикации наносили непоправимый вред моральному состоянию антибольшевистского движения. Несмотря на то что пропагандистская деятельность не относилась к числу талантов Рейли, ему пришлось написать длинное письмо редактору «Морнинг пост», которое было опубликовано 8 сентября 1924 года.