Сидней Рейли

В заключение Рейли констатировал:

«Что же касается более тесных связей с международным рынком, полагаю, что только с одним человеком стоит пока связаться — я имею в виду неукротимого Мальборо[52]. Я всегда находился с ним в добрых отношениях, а в прошлом году, после краха моего предприятия, у меня с ним состоялась интересная переписка по этому вопросу. Он готов выслушать любые здравые мысли, особенно если они представляют интересы меньшинства. Он заявил об этом в одном из своих конфиденциальных писем ко мне».

Явно клюнув на наживку, он заключает свое письмо следующими словами:

«Я был бы рад, если бы калифорнийские купцы связались со мной лично, приехав сюда или путем переписки. Я уверен, что от этого выиграем не только мы, но и ситуация в целом.

С наилучшими пожеланиями, Сидней Дж. Рейли^{671}

Получив от Рейли положительный ответ, Бойс связал его с одним из своих гельсингфорских агентов, Николаем Бунаковым, английским агентом с кодовым именем ST28. 27 марта Рейли написал откровенное письмо Бунакову, в котором изложил ему свои соображения о стратегиях антибольшевистской борьбы. Фрагменты из этого письма были позже опубликованы в советской и иностранной коммунистической прессе как доказательство враждебных намерений Запада против Советского государства и террористических планов самого Рейли. Трудно, однако, сказать, на самом ли деле Рейли собирался осуществить этот план или это письмо является еще одним свидетельством его бахвальства. Несмотря на то что Рейли действительно принимал участие в савинковских вылазках на территорию Белоруссии в декабре 1920 года, практически нет никаких доказательств того, что у него были реальные планы применять террор как средство для свержения советского режима. Как мы убедимся ниже, его цели были несколько более практическими.

Так, в своем письме Рейли рассматривает террор как средство, без которого решение вопроса (имеется в виду ликвидация большевиков) практически невозможно. Он также обосновывает Бунакову свою точку зрения на этот предмет:

«Террор, направленный из центра, но осуществляемый маленькими, независимыми группами или личностями против отдельных выдающихся представителей власти. Цель террора всегда двояка. Первая — менее существенная, устранение вредной личности; вторая — самая важная — всколыхнуть болото, прекратить спячку, разрушить легенду о неуязвимости власти, бросить искру. Нет террора — значит, нет пафоса в движении»^{672}.

Развивая далее свою мысль о практических способах достижения этих целей, Рейли пишет:

«Вы скажете, что хорошо говорить о терроре тем, кто сидит за границей, а я отвечу Вам, что я знаю людей, потративших громадную энергию на его подготовку (соответственно с настоящей обстановкой и последними требованиями техники) и готовыми пойти на него, как только будут готовы в наличности нужные средства»^{673}.

Наконец, 4 апреля Рейли написал Бойсу письмо, в котором выражал свою готовность участвовать в операции.

«Я вполне согласен с правлением в том, что самый простой и наиболее действенный способ собрать необходимую информацию и прийти к окончательному соглашению относительно дальнейшего плана производства и его усовершенствования — это мне самому съездить и осмотреть фабрику.