Сидни Шелдон: Ангел тьмы

Айшег коротко кивнул. Времени для дальнейших разговоров не оставалось. Пыжась, как толстый испанский павлин, судья Федерико Муньес шагнул в зал суда. Сегодня он откровенно нежился в лучах короткой славы при виде вставшей с мест публики, что говорило о значимости его прибытия. Сказать по правде, сегодня утром всем было искренне наплевать как на Судью Ужас, так и на вступительную речь Эллен Уоттс. Некоторый интерес вызвало только деловитое заявление Алвина Дюбре о том, что его клиент Фрэнки Манчини отказался давать показания: ясный признак того, что адвокат будет добиваться признания ограниченной невменяемости.

Но даже маневры защиты не привлекли особого внимания тех, кто собрался сегодня в комнате 306. Только когда было произнесено имя Софии Баста и стройная женщина, сидевшая за столом ответчиков, встала и в сопровождении пристава прошла на место свидетеля, чтобы принести присягу, зал ожил.

— Ваше полное имя, пожалуйста.

— София Мириам Баста Манчини.

Голос ее не был ни сильным, ни дрожащим, скорее низким и мелодичным, создававшим ауру мира и покоя. Дэвид, Дэнни и Мэтт вспомнили этот голос и одновременно вздрогнули.

— Мисс Баста, — мягко начала Эллен, — расскажите нам, как вы встретились с мистером Манчини. Охарактеризуйте свои с ним отношения.

— Мне было четырнадцать лет. Я жила в Нью-Йорке, в детском доме в Куинсе, а Фрэнки перевели туда из другого дома.

— И вы стали друзьями.

— Больше, чем друзьями. Я любила его.

Все взгляды были направлены на Манчини. Люди хотели увидеть его реакцию на такое заявление. Но лицо Манчини оставалось таким же царственно-бесстрастным, как всегда.

— В самом начале он был другим, — продолжала София. — Красивым, умным и обаятельным. И обращался со мной совсем иначе.

— Как же?

— Он разговаривал со мной. Слушал. И уважал меня. Никогда не пытался ко мне коснуться.

— В сексуальном смысле?

София кивнула.

— Другие мальчики и воспитатели… все они брали меня силой.

Мэтт Дейли с такой силой прикусил нижнюю губу, что из ранки потекла кровь.

— Но не Фрэнки. Он был другим и не подпускал их ко мне.

Эллен Уоттс помедлила, чтобы смысл сказанного лучше дошел до присяжных, особенно женщин.

— Хотите сказать, что подвергались насилию в этом детском доме?

София кивнула и понурилась.

— Тогда я не понимала, что это было. Думала… что так и должно быть… но Фрэнки заставил меня смотреть на вещи по-другому. Он твердил, что я прекрасна, что я особенная, не такая, как все. У меня была книга о марокканской принцессе. Мы читали ее вместе. Он сказал, что принцесса была моей бабушкой, что каким-то образом он это выяснил. Оказалось, что он многое знал о моем прошлом. Знал, что случилось с моими матерью и сестрой. Видите ли, у меня была сестра-близнец, но нас разлучили в раннем детстве.

По мере того как она говорила, с ее лицом происходило что-то странное. Глаза заволокло дымкой, взгляд потерял всякое выражение. Она словно находилась под гипнозом.

— Остальные не верили, что я происхожу из знатной семьи. Завидовали. Но Фрэнки все понимал. Он знал. И любил меня.

— София, — очень мягко вмешалась Эллен, — но теперь вы понимаете, что это неправда? И история о принцессе не имеет к вам никакого отношения? А письмо от адвоката, сообщавшее о вашей сестре Элле, придумано вами и Фрэнки, верно?

Лицо Софии на какой-то момент исказилось. И тут же, словно очнувшись от транса, она тихо сказала:

— Да. Теперь я знаю. Это все ненастоящее.

— Но в то время вы считали это правдой. Именно тогда официально сменили свое имя на София Баста, верно? Баста — фамилия марокканской семьи из романа.

— Позже мне объяснили. Да, думаю, что так.

Она выглядела сбитой с толку и очень одинокой. Мэтт не мог этого вынести. Даже Дэнни с трудом верил, что можно изобразить психическое расстройство с такой достоверностью.

— Итак, когда вы стали Софией, как стали развиваться ваши с Фрэнки отношения? Когда они стали физическими?

— Только после свадьбы. И даже тогда мы редко… он не слишком этого хотел.

— Не хотел иметь половые сношения?

— Да.

— Вы подозревали, что он может быть гомосексуалистом?

— Нет, никогда. Он любил меня и даже был страстным… в другом отношении. Вы должны понять. У меня не было жизни. Только та, которую дал Фрэнки. Он спас меня, и я ни о чем не расспрашивала. Приняла все, как есть.

— Значит, вы поженились и переехали в Калифорнию.

— Да! Фрэнки такой умный и способный! Он мог найти любую работу, делать все на свете. Но ему предложили место в лос-анджелесской юридической фирме, и поэтому мы приехали туда. Для нас началась новая жизнь, поэтому он выбрал новые имена. Он стал Лайлом, я — Анджелой. Мы были очень счастливы… сначала.

— И под именем Анджелы вы встретили Эндрю Джейкса?

София ломала руки, словно меся невидимый ком теста.

— Да. Анджела познакомилась с Эндрю. Все устроил Лайл.

Она с такой естественностью трансформировалась в другого человека, что присутствующие ничего вначале не заметили. Но когда обнажились глубины ее шизофрении, по залу пронеслись испуганные возгласы.