Сидни Шелдон. Безрассудная

– Не волнуйтесь, генерал, я об этом позабочусь.

Джеф Стивенс вышел из клуба на Пикадилли под проливной дождь, и пока он тщетно высматривал такси, с его зонта каскадами лилась вода. Прохожие искали, куда спрятаться, ныряли в магазины и толпились под навесами автобусных остановок.

– Мистер Стивенс? – Мужчина в помятом плаще, с волосами песочного цвета появился рядом с ним буквально из ниоткуда. И, показав на сверкающий черный «даймлер» с дипломатическими номерами, только что подъехавший к тротуару, спросил: – Можно с вами поговорить? Наедине.

Джеф подозрительно нахмурился:

– Мы знакомы?

– Еще нет. – Джеймс Макинтош учтиво улыбнулся и добавил: – Речь пойдет о Трейси Уитни.

Джеф закрыл зонтик и без колебаний сел в машину.

Покинув знаменитое здание МИ-6 на набережной Альберта, Трейси решила проветриться: пересекла Воксхолльский мост и повернула налево, в сторону Белгравии и Челси, которые по прежней деятельности знала как свои пять пальцев. Сначала дождь просто моросил, затем пошел всерьез. Зайдя в газетный киоск, Трейси купила дешевый зонтик и зашагала дальше.

Примерно час она шагала без всякой цели, размышляя о том, как завтра лучше подойти к Салли Файерс, и время от времени впадала в панику, понимая, что до сих пор ни на шаг не приблизилась к основной цели – отыскать Алтею. Может, разговор с Салли Файерс просто отвлекающий маневр? Может, генерал Дорриен специально подсунул ей ложный след, чтобы сбить с настоящего? Нет, доверять ему нельзя, это уж точно. С другой стороны, как она уже сказала Камерону Крю, она нутром чуяла, что во всей этой истории главное звено – Хантер Дрексель. Этот журналист и фрекинг-индустрия – ключ к личности Алтеи и ее связи с «Группой-99». Если Салли Файерс поделится с ней хоть чем-нибудь, любой информацией, что сможет пролить свет на Хантера Дрекселя и таинственную статью, над которой он работает, это оправдает ее усилия, несмотря на мотивы генерала Дорриена.

Трейси вдруг поняла, что ей очень нужно хоть с кем-нибудь обо всем этом поговорить, и ощутила укол боли, осознав, что все люди, которым она могла доверять, ушли из ее жизни либо умерли. Нет ее дорогих родителей. Блейка Картера… Джефа.

И тут ее осенило: «Я знаю, куда пойти».

Кладбище располагалось чуть в стороне от Фулем-роуд, на самой окраине района Челси. К тому времени как Трейси туда добралась, уже сгустились сумерки. Намокшие под дождем могилы зловеще блестели под серебристой луной. Дождь шел всю вторую половину дня, он лупил по дорожкам между могилами, как пули, выпущенные с коварных небес. Из-за глубоких луж скорбящим и тем, кто выгуливал здесь собак, приходилось сходить с дорожек на мокрую траву.

Гюнтер Хартог, бывший наставник Трейси и Джефа и покровитель Трейси всегда любил это место. Сама Трейси никогда этого не понимала и считала, что викторианские могилы и надгробные камни, вытесанные из сурового серого камня, наводят тоску. Но Гюнтер так не думал. Трейси внезапно услышала его голос, как будто он стоял рядом: «Это очарование готики, моя милая! Настоящий китч! Прямо ждешь, что из-под надгробной плиты выскочит Эбенезер Скрудж и схватит тебя за ногу. Муа-ха-ха-ахааа!»

Его низкий выразительный гогот всегда заставлял Трейси смеяться.

Интересно, она когда-нибудь сможет снова так смеяться?

В тот вечер, когда она обедала с Камероном Крю, она испытала слабое ощущение радости, но нахлынувшее следом чувство вины оказалось таким глубоким и изнуряющим, что повторять этот опыт не спешила.

«Я боюсь быть счастливой, – внезапно поняла Трейси. – Боюсь жить».

И все-таки жить надо – хотя бы для того, чтобы отомстить за смерть Ника. Неожиданно на нее нахлынуло ощущение поражения: вдруг не найдет Алтею и никогда не узнает, что в действительности произошло с сыном…

Отыскать человека по электронным следам – это одно, но в реальном мире это мало поможет. Пытаться предугадать следующий шаг женщины-невидимки – все равно что играть в шахматы с привидением.

«Неужели много лет назад полицейские испытывали те же чувства, пытаясь поймать нас с Джефом? Может, именно это чувство свело Дэниела Купера с ума? Нет – напомнила себе Трейси. – Купер стал маньяком-убийцей еще до того, как встретился со мной, так что я здесь ни при чем, и моей вины в этом нет».

Наконец она добралась до могилы Гюнтера. При всей его любви к поддельной готике в конце концов хороший вкус возобладал, и он выбрал простое невысокое надгробие безо всяких горгулий, роз и крестов в окружении терновых колючек.

Простая надпись гласила: «Гюнтер Хартог, коллекционер произведений искусства». И даты.

Трейси встала рядом с камнем, чтобы зонтик закрывал и ее, и его. Она не принесла с собой цветов. Более того, оказавшись тут, она теперь толком не понимала, зачем вообще пришла. Просто ей требовалось утешение от старого друга, от человека, который ее любил.

Дождь лупил по зонтику. Трейси закрыла глаза и позволила себе почувствовать всю боль утрат. Как во время переклички, вокруг всплывали лица тех, кого она любила: отца, матери, Гюнтера, Блейка, Николаса…