Сидни Шелдон. Интриганка-2

– Вываливается из ночных клубов в пять утра, с юбкой, задранной до пояса!

Это было не совсем правдой. Лекси, конечно, не отличалась строгостью поведения и за вечер посещала кучу вечеринок, но очень заботилась о своем публичном имидже. Не то чтобы Макс собирался спорить с матерью. Он ненавидел кузину не меньше, чем Ив. И тот факт, что он хотел ее, только усиливал его ненависть. Лекси – это все, что стояло перед ним и «Крюгер-Брент». Между ним и материнской любовью. Лекси пыталась отнять у него Ив. Она все портила!

– Ты не мужчина! – бушевала Ив. – Такой же голубой, как твой кузен Робби. Как твой папаша!

– Нет! Я не такой, как Кит!

– У тебя не хватит воли, чтобы управлять этой компанией.

– Хватит, ма. Я…

– О чем шла речь на сегодняшнем совещании?

Макс рассказал Ив о предложении вложить больше денег в интернет-отдел и о возражениях Лекси.

Ив немного помолчала.

– Ладно, – бросила она наконец, отодвигая тарелку. – Вот что мы сделаем…

Гарри Уайлдер допивал третий стакан кларета у стойки бара в гольф-клубе, когда официант осторожно тронул его за плечо.

– Вам звонят, сэр.

– Мне?

Он не ожидал никаких деловых звонков. Сегодня суббота. Жена Кики вместе с подругами ездит по магазинам, и, кроме того, она никогда не звонит в клуб. Может, случилось нечто страшное? С одним из внуков?!

– Можете поговорить в библиотеке.

Гарри поспешил в пустую, обшитую дубовыми панелями комнату, пытаясь не дать разыграться воображению. Кики всегда упрекала его за склонность делать из мухи слона. Недаром прозвала его профессором Паникой.

– Алло?

– Я знаю о Лайонеле.

Голос был незнаком. Гарри даже не понял, женщина это или мужчина.

– Прошу прощения?

– Лайонел Лейкс. Я знаю.

Во рту у Гарри мгновенно пересохло. Язык стал разбухать.

– Кто это?

– Только не говори, что забыл. Прекрасный Лайонел! Вкус его «петушка» у тебя во рту. Его семени…

– Иисусе, – пробормотал Гарри, – как вы… В конце концов, тогда мы были детьми. Все случилось пятьдесят лет назад. Я давно и счастливо женат.

Послышался смех.

– Твоя жена знает о Лайонеле? А о Марке Ганноне? И…

Сердце Уайлдера болезненно сжалось. Кто этот человек? И откуда узнал о Марке? Марк мертв вот уже двадцать лет.

– Что вы хотите?

Когда голос объяснил, что от него требуется, Гарри не поверил собственным ушам.

– Только-то? И это все? Вам не нужны деньги?

На том конце повесили трубку.

Глядя в пустую миску, он ощущал знакомое, грызущее желудок чувство голода.

– Ми пьянг пор. Этого недостаточно.

Четверо сокамерников принялись колотить ложками о миски. Их обычная норма риса – одна полная миска за завтраком и еще одна днем – была срезана на две трети без всяких объяснений вот уже второй день подряд.

– Назад! – пролаял охранник-таец. Мужчины попятились назад. Совсем как собаки: пасти ощерены, но спины покорно изогнуты.

Все пятеро были белыми. Тюрьма в Самут-Пракан была полна педофилов, но с белыми обращались так жестоко, что пришлось изолировать их от остальных заключенных. С одной стороны, это было неплохо, поскольку означало, что в камере их только пятеро, а не восемь или десять, как вонючих тайцев. От них так гнусно несло! Мерзкие животные!

С другой стороны, он подозревал, что белых кормят последними. Впрочем, остатки – не так уж плохо. В отличие от голода.

Он закрыл глаза и подумал об Америке. Счастливые дни!

Когда он был сыт, можно позволить себе вспомнить о близнецах Блэкуэлл. Милой Ив и чопорной Александре. Как совершенны они были в детстве! Такие гладкие. Такие крошечные. А Лекси? Дочь Алекс? Из-за поганца Федерико, этого трусливого идиота, ему так и не удалось ее изнасиловать. Не до конца. Конечно, с тех пор в его постели перебывали сотни малышек: тайки, бирманки, сингапурки. Красотки и к тому же девственницы, вопившие от боли, когда он впервые их брал. Но он все же чувствовал себя обокраденным.

Он хотел эту девочку. Она была ему обещана! Три миллиона долларов и малышка Лекси с широко разведенными бедрами. А что он получил? Ожоги второй степени и ФБР у себя на хвосте.

Но теперь он только и мог, что думать о еде. Перед глазами плясали чизбургеры, истекающие кетчупом и жиром, с чили и жареным луком, суфле в шоколаде и ореховое масло.

– Чертовы япошки! Пытаются прикончить нас!

Англичанин Барри, похожий на ожившего мертвеца, с глубоко посаженными карими глазами, запавшими щеками и кожей, висевшей складками, называл япошками всех без разбора азиатов.

– Больше мне этого не вынести! Принесите нам гребаный рис, вы, ублюдки! – завопил он как безумный, звеня ложкой о прутья решетки.

Вот кретин! Добьется, что их всех поколотят!

Охранник вернулся. Заключенные дружно прикрыли руками головы, ожидая града ударов. Но, к их удивлению, в камеру вкатили котел с супом. Охранники ушли.

На какое-то мгновение все пятеро словно примерзли к месту, глядя на дымящийся суп, как на прекрасное видение. На поверхности плавали клецки и даже лапша. Запахло капустой и курицей. Все, как один, шагнули к котлу.

– Не пролейте! – крикнул кто-то.