Сидни Шелдон. Узы памяти

Но он понял смысл речей Томми. Праздник трехсотлетия Кингсмира может быть идеей Тедди, но именно социальные и политические связи Алексии сделают его резонансным событием для СМИ. Благодаря матери Майкла список гостей читается, как любимое дитя «Вэнити фэр» «Сто самых влиятельных персон» и справочник Дебретта с несколькими каплями гламура, добавленными журналом «Хелло!». Генри Уитмен и его мать будут сидеть за одним столом с французским президентом и кронпринцем Испании. За другим столом будут сидеть Саймон Коуэлл, Гвинет Пэлтроу и сэр Боб Гелдоф вместе с вдовствующей герцогиней Девонширской, Никола Хорлик с сэром Басом О’Доннелом, бывшим главой департамента государственной службы в Уайтхолле, широко известным своими инициалами G.O.D. В конце концов, праздник достаточно хорош даже для Мэтью Фрейда и Элизабет Мердок[13]…

«Сан-Доминго» был полон, как всегда, но Майкла проводили к большому столику у окна, выходящего на реку и знаменитый олений парк Магдален-колледжа. Он успел только заказать бутылку воды с газом, как вошла Алексия, выглядевшая одновременно властной и гламурной в темно-зеленом брючном костюме от «Прада» и кремовой шелковой блузке с министерским портфелем в одной руке и смартфоном – в другой.

– Дорогой, ты долго ждешь?

– Вовсе нет. Выглядишь, как всегда, потрясающе, мама.

Она скучающе закатила глаза, расцеловала его в обе щеки, села и, даже не глядя в меню, заказала морского черта на пару и зеленый салат. Майкл предпочел обычный стейк и жареный картофель.

– Прости, что выгляжу такой занятой, – извинилась она. – Но к сожалению…

– …ты ужасно занята.

– Да. Завтра лечу в Париж с министром торговли, который меня ненавидит. У меня едва нашлась секунда, чтобы прочитать сводку, а теперь твой отец настаивает, чтобы я провела ночь перед отъездом в Оксфордшире.

– Почему?

– Считает, что мы с твоей сестрой должны проводить больше времени вместе. Можно подумать, что время способно что-то решить.

Весь прошлый год Майкл был так занят работой, что почти не видел Рокси, и потому чувствовал себя виноватым. В редкие свободные часы он старался почаще встречаться с Саммер, хотя это было нелегко, поскольку та оканчивала Нью-Йоркский университет, а Майкл находился от нее в трех тысячах миль.

– Значит, на фронте Рокси никаких перемен?

– Все то же самое. Я открываю дверь, твоя сестра ее захлопывает.

Алексия тонко улыбнулась, но Майкл видел, как ей больно.

– Мама, ты действительно открываешь двери? – осторожно уточнил он. – Иногда ты бываешь очень резка с Рокси.

– Знаю, – вздохнула Алексия. – Она так меня раздражает, что иногда трудно сдержаться. Но я пытаюсь. Не хочу отказываться от нее. Но похоже, она сама от себя отреклась.

– Знаю, – вздохнул Майкл.

– Так или иначе, довольно этого вздора. Как ты, дорогой? Как продвигается подготовка к отцовскому празднику?

– Спасибо, все чудесно.

– От меня что-то требуется?

– Ничего.

Майкл глотнул воды.

– Ты уже сделала больше, чем требуется. Томми велел передать, что если когда-нибудь устанешь управлять страной, в нашей фирме всегда гарантировано для тебя место.

Алексия громко рассмеялась:

– Как мило со стороны Томми. Передай ему привет.

– Ты не должна совсем отказываться от Рокси, – резко бросил Майкл. – Взгляни, как улучшились наши с отцом отношения по сравнению с прошлым годом.

– Это вряд ли одно и то же, – возразила Алексия.

– В каком-то смысле одно и то же.

– Твоя сестра так и не смогла смириться с тем, что Бизли ее бросил. По правде сказать, не знаю даже, хотела ли она забыть. Думаю, ей гораздо удобнее роль жертвы, чем счастливой женщины.

Алексия взяла кусочек рыбы.

– Звучит ужасно жестоко?

Звучало жестоко, хотя Майкл сам много раз думал о том же. Рокси нравилась роль жертвы, а Тедди нравилось заботиться о жертве. Трагедия устраивала обоих каким-то извращенным, болезненным образом.

Лицо Майкла потемнело.

– Ненавижу Бизли. Ненавижу так, что в груди ноет.

Алексия пристально всмотрелась в сына.

– Это правда?

– Да. Постоянно думаю, насколько все было бы по-другому, если бы Рокси никогда с ним не встречалась. Ты тоже об этом думаешь?

– Нет, – искренне ответила она. – Я никогда не думаю о прошлом. Чему бывать… изменить ничего нельзя.

– Значит, ты не питаешь ненависти к Эндрю Бизли? – недоверчиво переспросил Майкл.

– Не питаю.

– Но это так естественно!

Алексия рассмеялась скорее нервно, чем весело. Что-то в тоне Майкла ее тревожило.

– А ты хотел бы, чтобы я его ненавидела?

– Нет. Я только пытаюсь сказать, что не судил бы тебя. Некоторые люди – просто плохие. Это врожденное. Они заслуживают всяческих страданий. Заслуживают смерти.

Настроение за столом изменилось. Когда вошла Алексия, Майкл сиял и улыбался. Теперь вдруг стал таким холодным.

Алексия вздрогнула от внезапного озноба. Такое же ощущение появилось у нее и в резиденции премьер-министра, когда Уитмен так странно расспрашивал ее об отношениях с сэром Эдвардом. Неужели Генри пытался что-то сказать ей? А Майкл?

– Как Саммер? – спросила Алексия, переходя к более приятной теме.

– Думаю, прекрасно.

– То есть как это «думаю»? Разве не знаешь наверняка?