Сидни Шелдон. Узы памяти

Наблюдая, как ее спрингер-спаниель Фреклз катится по склону холма к величественному, похожему на нарнийский, лесу, Марджори наслаждалась собственным триумфом. Даже преподобный Грей, местный викарий, был восхищен легкостью, с которой она уговорила де Вира.

– Понять не могу, как это вы его обаяли, миссис Пилчер! – твердил он за блюдом промасленных лепешек. – Но слава Богу, вам это удалось, Многие поколения жителей деревни будут перед вами в долгу, дорогая леди!

Эта идея понравилась Марджори. И подумать только, ее покойный муж Фрэнк (ублюдок) считал ее ни на что не годной!

«О Господи! Что вытворяет этот ненормальный пес!»

– Фреклз! Прочь, мальчик! Убирайся!

Единственным условием Тедди было то, чтобы пешеходы и их животные держались дорожки через парк и лес и не ступали в сады Кингсмира. И тут собственное озорное животное Марджори Пилчер катается под деревьями, откровенно нарушая это священное правило, и копается в земле, которую пытались зацементировать при строительстве новой пагоды.

– Фреклз!

Марджори стала неохотно пробираться сквозь колючие кусты шиповника, образовавшие природную границу между парком и садами, окружавшими особняк. Как и большинству местных жителей, Марджори вовсе не нравилась идея пагоды в поместье Кингсмиров. Она считала пагоду «аляповатой и вульгарной». Но не возражала вслух из страха рассердить Тедди и потерять таким трудом завоеванные права пешеходов. Как выяснилось, решение было правильным. Мерзкую штуку еще предстояло построить, а возможно, этого никогда и не будет. Особенно теперь, когда сын де Виров попал в ужасную аварию, миссис де Вир ранена каким-то психом-таксистом. Какой кошмар! Все, что осталось от великих планов Тедди, – уродливая, забетонированная яма, но и она скоро зарастет. Хотя недостаточно скоро для озорника Фреклза.

Марджори с отчаянием наблюдала, как пес скребется у бетонной плиты, яростно роя землю.

– Что ты делаешь, глупая собака?

Подобрав любимую твидовую юбку, она перешагнула проржавевшую изгородь из колючей проволоки и оказалась в саду. Плохо ей придется, если один из садовников застанет ее за нарушением границ, пусть она не зря это сделала.

«О Боже, – вздохнула она, – что у него в пасти?»

Не хватало еще полумертвого хорька или птицы, которых придется прикончить лопатой или каблуком!

Говоря по правде, Марджори не скучала по усопшему мужу Фрэнку Пилчеру, с которым прожила почти пятьдесят лет. Запомнился только постоянный влажный кашель и манера отхаркиваться, невероятно ее раздражавшая, а также мерзкая привычка задавать вопросы в разгар любимого радиошоу «Гарденерз квесчн тайм». И хотя она носила траур, все-таки радовалась вдовству с энтузиазмом молодой девушки в разгар первого романа. Зато Фрэнк был крайне нужен, когда приходилось убивать животных. Пусть это сострадание, но Марджори так и не привыкла бить по голове живое существо. Это казалось неправильным. Особенно когда она слышала кошмарный треск раздавленного черепа…

Песик весело запрыгал к ней с зажатым в зубах «подарком».

– Фу, Фреклз, – скривила губы Марджори. – Что за гадость ты принес мне на этот раз?

Пес преданно завилял хвостом и подскочил к хозяйке.

Вопль Марджори был слышен даже в деревне.

Из слюнявой пасти собаки гротескно свисала разлагавшаяся человеческая рука.

Репортеры кишели по всему поместью де Виров, как трупные черви. Отряд полиции был не в силах их усмирить.

– Это абсурд, – проворчал Тедди, когда его «бентли» въехал в ворота мимо вспышек камер и едва не тыкавшихся в лицо микрофонов. – Неужели им нечего делать?

Алексия, прямая и неподвижная, с поджатыми губами, упорно молчала. Под крахмальной белой блузкой по-прежнему были бинты. Доктора прописали болеутоляющее перкосет, но от таблеток она была как пьяная, поэтому прекратила их принимать, в результате морщилась каждый раз, когда машина сворачивала за угол. Толчки были настоящей пыткой.

Но хуже физической боли стало беспокойство, которое вливалось в грудь, как вода – в пробоину корабельного борта.

«Я и есть тонущий корабль. Корабль с пробоиной».

После покушения и примирения с Рокси Алексия наконец капитулировала и согласилась взять продолжительный отпуск. Премьер был в восторге. Кевин Ломакс главный враг и соперник, министр торговли и промышленности, которого премьер попросил выполнять обязанности министра внутренних дел в ее отсутствие, тоже чувствовал удовлетворение. Правда, Генри подчеркнул, что это временная замена и что министр внутренних дел нуждается в отдыхе и должна поправиться физически и морально, особенно после злосчастного покушения. Но Алексия знала, что теперь, когда на ее земле обнаружено мертвое тело, партия никогда не примет ее обратно. Ужасная находка миссис Пилчер была последней каплей в череде скандалов даже для борца вроде Алексии де Вир. Она политический труп и знает это.

– Мама, папа, слава Богу!

Облегчение Рокси было ощутимым. Она вернулась в Оксфордшир одна после того, как Алексию выписали из больницы, и единственная из семьи была в Кингсмире, когда нашли отрубленную руку.