Сифилис

- Я буду жаловаться! Я доберусь до высших инстанций, я от вас не оставлю камня на камне! - Мнухин скинул ботинки, снял носки, зашнуровался и надел носки на руки. - Чтоб заразы не нахвататься! - дерзко пояснил он.

- Как вам будет угодно, любезный Андрей Андреевич, - начал вкрадчиво Борзов. - У нас есть предположение, что вы являетесь носителем инфекции, именуемой "сифилис".

- Сифилис?! Какая гадость! Уж лучше рак или простатит! - с пафосом вскричал Мнухин, скрестив на груди руки в носках и выпятив губу.

- Лариса Васильевна предполагает, что заразилась именно от вас, - продолжал Борзов.

Бедная Лариса Васильевна дрожала, ни жива ни мертва, прикрыв лобок ладонями. Мнухин даже не удостоил ее взглядом.

- Более того, Андрей Андреевич, - заключил Борзов, - Лариса Васильевна открылась, что вы принудили ее...

Мнухин исполнился фальшивого достоинства:

- Она лжет, негодяйка такая!

- Сергей Модестович! - молодецки крикнул Борзов. Займитесь Андрей Андреичем! Препоручаю его на ваше усмотрение.

Мнухин, сопровождаемый Сергеем Модестовичем, с гордо поднятой головой удалился за ширму.

Все, что там происходило, Лариса Васильевна видела так, будто находилась в театре теней. Мнухин пару раз возмущенно сказал:

- Я не обязан отчитываться! - ойкнул: - Коновал!

Потом Сергей Модестович бросил в лоток какой-то инструмент и устало пробасил:

- Акимовна! Готовь бужи!

Приковыляла нянька, толкая перед собой тележку. На салфетках лежали острые спицы различных калибров.

- Отлично! - Тень Сергея Модестовича взяла неправдоподобно увеличившийся буж. Другой рукой Сергей Модестович обхватил так же оптически увеличенный член Мнухина и медленно вкрутил туда буж, с пристрастием спрашивая: - Ссильничали секретаршу, Андрей Андреич?

- Знать ничего не знаю, - прошипел Мнухин.

Сергей Модестович сменил буж.

- Ссильничал?!

Мнухин терпел, как партизан, и тихо матерился. На третьем буже он сорвался:

- Да, да, ну и что тут такого?! Она сама хотела!

Сергей Модестович, схожий с тореадором, выглянул из-за ширмы.

- Андрей Андреич в насилии сознаются!

- Правда восторжествовала! - Борзов ободряюще посмотрел на Ларису Васильевну.

- Это первое, - заключил Сергей Модестович, - а второе - у нашего Анри Андреича сифилиса не обнаружено.

- Поздравляем, легко отделались, - сказал Борзов.

- Малой кровью, - усмехаясь, подтвердил Сергей Модестович.

- Камня на камне не оставлю! - Мнухин подтянул носки и уничтожающе оглядел Ларису Васильевну. - Уволю! Завтра же! - и вышел, шарахнув дверью.

*

- Хотелось бы ляпнуть: "Подыхай, развратная баба!", но эмоции врача не должны брать верх над его разумом, - невесело диктовал Борзов.

Лариса Васильевна не знала, куда глаза девать.

- Голубушка, вам придется рассказать нам все, - сказал наконец Борзов, - думаю, что уместно напомнить об уголовной ответственности за преступное укрывательство фактов.

- Я клянусь, что за последние полгода ни с кем не вступала в половые контакты, кроме Мнухина, - вытянувшись в струнку, отчеканила Лариса Васильевна.

- Не брешешь? - спросил Борзов с каким-то деревенским простодушием. - А то у меня сердце схватило... Инфаркт, не дай бог. Вот помру - что станет с пасекой в Лихтовке? Пропадут мои пчелки... Ведь такие разумные твари, диву даешься!

Борзов как-то сразу подряхлел и растерял профессорский лоск.

- Я ведь в селе-то родился, пастушил мальцом, гусей пас, мамку с папкой уважал... Кабы не мед-прополис, давно там был бы. - Он многозначительно потыкал пальцем в потолок. - До чего в деревне хорошо: сидишь в глубине цветущего сада, пьешь душистый крепкий чай, на столе шумит старинный самовар, и Анна Гавриловна пироги подает... - Борзов словно отмахнулся от восхитительного видения. Анна Гавриловна и Сергей Модестович в это время слезно умилялись.

- Читать любите? - Неожиданно опростившийся Борзов осторожно плел туман из всяких "таперя", "кубыть", "дюже", и Ларисе Васильевне померещилась чужая, книжная любовь, хрященосый казак, казачка в стогу, вихри враждебные, выстрелы и река, величавая, как ртуть...

- Отчего же, голубушка, ваш выбор пал на "Тихий Дон"?

- Чем плох Шолохов? - удивилась Лариса Васильевна.

- Какая художественная неразборчивость, - прошипела Анна Гавриловна.

- И беспечность, - добавил Борзов. - Анна Гавриловна, принесите экземплярчик издания...

Борзов пролистал половину тома, потом, ведя пальцем по странице сверху вниз, прочел вслух:

- "Дарья криво улыбнулась и впервые за разговор подняла полышущие огнем глаза: - У меня сифилис. Это от какого не вылечиваются, от какого носы проваливаются".

- Нет сомнений, - Борзов торжествующе захлопнул книгу, вы, голубушка, заразились от печатного слова! Редкий, конечно, случай. На моей памяти двенадцатый...

*

- Без паники! Только лечиться! Иного способа нет. - Борзов говорил уверенно и спокойно.

- Быть такого не может! - всхлипывала Лариса Васильевна.