Сигиец (СИ)

— Я б на твоем месте, наверно, тоже сильно обиделся, — отметил Бруно, чтобы хоть как-то поддержать беседу. — И тоже, наверно, хотел бы убить этого Маши-чего-то-там…

— Ты можешь помочь, — сказал сигиец, глядя Маэстро в глаза.

Бруно опешил. Последнее, чего бы ему хотелось услышать от «приятеля», так приказ стать сообщником. Конечно, формулировался он, как просьба, но суть от этого не менялась.

— Это как? — Маэстро облизнул губы.

— Не пропустить, когда приедет Артур ван Геер.

Бруно нервно хихикнул.

— Ага, — с напускной непринужденностью кивнул он, — чтобы ты его шлепнул сразу?

— Так он не скажет, где Машиах.

— А если и эдак не скажет?

— Заберу его.

Бруно не стал уточнять, что это значит. Он настороженно оглянулся по сторонам. Народу несколько поприбавилось — близилось обеденное время, — однако места посетители кафе старались занимать подальше от них, а шныряющий между столиками официант в белом фартуке отчаянно делал вид, что не прислушивается к ведущимся разговорам.

— Нет, спасибо, — замахал руками Бруно. — Знаешь, я, конечно, не самый честный человек, но принимать участие в… твоих разговорах с кем-то не хочу. Без обид.

— Заплачу, — сказал сигиец.

— Не-не-не, — нездорово рассмеялся Бруно, потрясая пальцем, — в третий раз не поведусь. Мне еще первая твоя монетка хорошо так аукнулась, не знаю, как выкручусь, когда тебе надоем. Твои денежки, знаешь ли, несчастья приносят.

— Избавлю от Беделара.

Бруно чуть не прикусил язык. В том, что если у сигийца и есть чувство юмора, то исключительно паршивое, Маэстро уже убедился. Но о таких вещах шутить в Анрии никому не следовало. Даже сидя на веранде кафе на Имперском проспекте, куда шестерки и сам Беделар никогда в жизни не сунутся.

— Ты сумасшедший, точно! — пробормотал Бруно.

— Почему?

Маэстро взялся за голову и задержал дыхание, лихорадочно соображая, как сделать так, чтобы сигиец больше никогда не делал таких предложений.

— Ладно, — шумно выдохнул Бруно. — Хорошо. У тебя просто божественный дар убеждения, — заверил он с натянутой улыбкой. — Обещаю смотреть в оба и не пропущу, когда приедет этот мужик, — он постучал пальцем по лежащему на столе портрету ван Геера. — Сделаю для тебя доброе дело по доброте душевной… Только если обещаешь взамен не делать никаких добрых дел по доброте душевной для меня, ладно?

— Ладно.

— Вот и договорились, — заключил Бруно, коротко и неумело осеняя себя знаком святого пламени, хотя никогда особой набожностью и крепкой верой в Единого не отличался. — Слушай, а почему ты сразу не сказал, что хочешь подрядить меня на слежку, а?

— Ты не спрашивал, — ответил сигиец, утратив к Бруно интерес.

Маэстро тяжко вздохнул, но постарался быть оптимистичнее и проводил глазами прошедшую мимо барышню, юбка которой повиливала очень уж призывно и соблазнительно.

— Вот интересно, — пробормотал Бруно, задумчиво потирая подбородок, — ты потому убиваешь людей, что не умеешь с ними разговаривать, или не умеешь разговаривать, поэтому убиваешь?

Сигиец не ответил.

— Молчу, молчу… — поднял руки Бруно, примиряясь со своей судьбой, и только сейчас сообразил, что сигиец смотрит вовсе не на гостиницу.

Бруно настороженно проследил за его взглядом, устремленным на другую сторону проспекта, где торопливо семенил какой-то толстый хакир в чалме и длиннополом алом расшитом кафтане. Вел он себя примерно так же, как мелкие трусливые фарцовщики с фунтом олта в исподнем, которым за каждым поворотом мерещатся бдительные постовые. Хакир очень торопился, нервно озираясь по сторонам, и Бруно почему-то не усомнился, что сигиец смотрит именно на него.

Он встал из-за стола.

— Эй, ты куда? — засуетился Маэстро, подскакивая с противно скрипнувшего ножками по деревянному полу стула.

— Будь здесь, — сказал сигиец.

Бруно хотел возразить, но бессильно упал на стул, втягивая голову в плечи под взглядом серебряных бельм вместо глаз.

Сигиец вышел с веранды, невежливо оттолкнув официанта, который чуть не опрокинул поднос с горячим кофе и выпечкой на круглолицую брюнетку, сидящую в компании тощего франта за столиком у самого выхода. Быстро пересек тротуар, лавируя между прохожими, и перешел дорогу прямо перед едущей каретой, запряженной двойкой лошадей. Бруно, привстав со стула, старался не упустить сигийца из виду, но только карета проехала мимо, как Маэстро опять обессиленно упал на стул.

Сигийца нигде не было видно. Бруно повертел головой из стороны в сторону, в надежде отыскать его приметную фигуру. Без результата.

— Да как он это, блядь, делает? — пробормотал Маэстро и дружелюбно улыбнулся недовольному официанту, демонстративно отпивая остывший кофе. — Ну и говно, — поморщился Бруно, сплюнув напиток обратно в чашечку, когда официант отвернулся. — И чего в нем находят?

Он взглянул еще раз на другую сторону проспекта, заметил, как хакир торопливо вбежал в какой-то магазинчик, и тяжко вздохнул. А потом взял со стола обеими руками изображение ван Геера и принялся играть с ним в гляделки, запоминая его лицо.