Сигиец (СИ)

— А! Эээто, — протянул Толстый Том, пытаясь улыбнуться. — Очень интересный экземпляр. «Весгинский меч» зовется. Говорят, с такими хреновинами когда-то по Западу шлялись егеря, борцуны со всякой поганью, упырями и вурдалаками, ну, когда их всех еще не перебили. И упырей, и егерей, — натужно хихикнул ломбардщик. — Говорят, эти штуки то ли темные колдуны делали, то ли вообще из самой Бездны получали в обмен на душу. Говорят, любую сволочь обратно на Ту Сторону отправит, хоть живую, хоть мертвую. Сейчас таких уже не делают. Во всей Ландрии, говорят, пара штук осталось, а может, вообще последний у меня. Реликт древности, — с гордостью заметил Толстый Том. — Достался мне с большим трудом… А вот этого не надо делать! — предостерегающе вскрикнул он, когда сигиец, явно слушая историческую справку и хвалебную тираду вполуха, нагло прошел в темный угол и потянулся к мечу.

Ранхар замер, оглянулся через плечо.

— Без обид, фремде, — произнес Толстый Том, примирительно подняв руки. — Для твоего же блага. Видишь ли, эта штука то ли проклятая, то ли заколдованная. Наверно, признает только руку законного владельца, а он, как понимаешь, преставился лет этак сто, а то и все двести назад. Потому штука, конечно, красивая, но совершенно бесполезная, на стенку только и годится, чтоб дружкам байки травить. Любой, кто за рукоятку возьмется, тут же схватит ожо…

Сигиец, утратив интерес к предостережению где-то в самом начале, снял ножны с гвоздя и сцепил пальцы на эфесе меча.

—…г, — докончил Толстый Том, со щелчком зубов закрыв рот. — Ожог, значится, — растерянно кашлянул он, — аж до кости корявку спалишь, ага.

Ломбардщик пристально проследил, как сигиец вернулся из угла на свободное пространство, вынул меч и отложил ножны на край прилавка. Поднял его лезвием вертикально вверх, словно салютовал воображаемому противнику. Меч был простым, без каких-либо украшений и излишеств, с крестовидной гардой и узким, почти как у шпаги, прямым клинком, рукоятью, обмотанной старой, тертой кожей, и яблоком противовеса. Сигиец пробежался по клинку взглядом, взвесил меч в руке. Затем ловко раскрутил его кистью сначала в одну сторону, затем в другую, описав в пыльном воздухе серебристые дуги. Подкинул и подхватил, положил его у самой гарды на ребро ладони, проверяя почти идеальный баланс. Подкинул и подхватил вновь, выставил перед собой на вытянутой руке и, прикрыв левый глаз, проверил прямоту клинка, оставшись вполне удовлетворенным. После несколько раз молниеносно взмахнул, проверяя, как меч лежит в ладони.

Толстый Том, глядя на это, инстинктивно отодвинулся вглубь своего закутка. Неприятный и наглый клиент нравился ему все меньше.

— А ты умеешь с такими штуками обращаться и явно знаешь в них толк, — натянуто улыбнулся Швенкен и побарабанил по дереву пальцами, когда сигиец со щелчком вогнал меч в ножны и, подойдя к окну в решетке, положил их на прилавок.

— Сколько?

— Че? — тупо вытаращился на него Швенкен.

— Сколько стоит?

— Аааа… ээээ… — протянул Толстый Том. — Нисколько.

Сигиец пристально уставился ему в глаза, и ломбардщик непроизвольно сжался.

— Эта хрень не продается, — торопливо пробормотал он. — В смысле уже того… продана, то бишь. Я обещал ее другому клиенту. Вот, жду — должен прийти со дня на день.

— Тысяча, — сказал сигиец.

— Нет, — с сожалением покачал головой Швенкен.

— Две.

— Да говорю же: товар куплен, — виновато пожал плечами Томас. — Хочешь, расписку покажу?

— Три.

— Слышь, фремде, — нервно облизнул губы ломбардщик, — мне совесть не позволит наебать хорошего клиента. Он уже и задаток внес…

— У тебя ее нет.

— Э? — состроил дурацкую мину Швенкен. — Кого?

— Совести. Четыре.

— Слышь? — набычился Толстый Том. — Ты мне тут это, не наезжай, а? Я щас плюну на все твои рекомендации да выставлю к херам собачим!

— Пять, — с упрямством и равнодушием чародейского вокса сказал сигиец.

— Да еб твою мать… — безнадежно вздохнул Толстый Том. — Ты не отвалишь?

— Нет.

— А если скажу, что десять?

Сигиец невыразительно посмотрел на ломбардщика, умудрившись проделать это крайне выразительно и красноречиво.

— Понял, — кивнул Швенкен. — Ну, — набрал он в тощую грудь воздуха, — значит, пять так пять. Считай даром за реликт, а?

Сигиец ничего не ответил.

— Но знай, — погрозил пальцем Томас, — я из-за этого спать теперь не смогу!

— Это твои проблемы.

— А ты не самый чуткий мужик, да? — усмехнулся ломбардщик. — Я тут, можно сказать, во грех впадаю, репутацией рискую, доверие дорогого клиента подрываю — мог бы и посочувствовать ради приличия.

— Нет, — сказал сигиец.

— Ладно, — безнадежно махнул рукой Толстый Том. — Давай аванс.

— Принесу все сразу.