Сигма

С другой стороны, недобросовестность судебного чиновника выявить и изобличить гораздо сложнее, чем недобросовестность следователя или прокурора. Гарантией тому является судейский иммунитет (установленный вполне справедливо). Даже будучи изобличенным в злоупотреблении, выборное должностное лицо (судья) имеет гораздо больше шансов выйти сухим из воды, чем назначенное (прокурор, следователь).

Легче убрать провинившегося чиновника назначенного, чем избранного. Парламентская практика — тому наглядное свидетельство. Так стоит ли подвергать суд дополнительным испытаниям?

Но если нельзя на 100% гарантировать законность принятого решения о прекращении дела по нереабилитирующим основаниям не только на следствии, но и в суде, давайте вообще ликвидируем такую возможность, чтобы не искушать никакого чиновника: ни прокурорского, ни судебного.

Давайте, но как быть с правами советских граждан, о которых мы неустанно заботимся? Даже декларацию приняли.

Ибо сейчас многострадальный гражданин имеет право на то, что его дело может быть прекращено до суда, он не получит судимости со всеми вытекающими отсюда последствиями, избежит расходов на защиту и т.п.

У кого поднимется рука отнять у него такую возможность? Для кого в конечном итоге создан человек — для закона или закон для человека? Странной тогда получается декларация — вроде бы дает права, а на самом деле урезает их. Лишает обвиняемого малейшей вероятности своим поведением влиять на результат расследования дела на этой стадии процесса и фактически ликвидирует один из мощных стимулов к раскаянию, возмещению вреда и помощи следствию.

И какими соображениями при этом руководствуется? Благими побуждениями, абстрактной теоретической схемой, которая не соответствует всему многообразию жизни. Значит ли, что схема плоха? Нет. Но она нуждается в уточнении, поскольку одно дело наказать человека во внесудебном порядке, и совсем другое — освободить от наказания. Амнистия или помилование — это ведь тоже внесудебный порядок освобождения от наказания.

Ведь существующий в англо-саксонской системе права договор защиты и обвинения не отрицается никем из серьезных ученых и практиков. Но применение статей 6-10 УПК РСФСР есть не что иное, как разновидность такого договора.

Обвиняемый признает справедливость предъявленного обвинения, возмещает вред (физический и моральный), а следствие подтверждает отсутствие к нему других претензий правового характера.

При соблюдении других условий (согласие потерпевшего и прокурора) дело, видимо, все же может быть прекращено. В любом случае прекращение дела по ст. ст. 6-9 УПК РСФСР невозможно, если обвиняемый против этого возражает. В условиях, когда судебная система захлебываемся в делах, будучи не в силах переваривать постоянно увеличивающиеся объемы работ, такая возможность, судя по всему, имеет и прагматическое значение, заменяя собой клапан, позволяющий освободить суд от рассмотрения очевидных дел, не представляющих собой каких-либо сложностей. Нужно ли отказываться от возможностей разгрузить суд, если эти возможности не противоречат духу международно-признанных правовых постулатов?

Мы всегда отдавали предпочтение запрету как регулятору общественных отношений и недооценивали поощрительные способы, заставляющие человека поступать в соответствии с общественно полезными установками.

Так вот, изъятие из кодекса ст. ст. 6-10 УПК РСФСР фактически будет означать ликвидацию стимулятора к общественно полезному поведению. Сейчас соотношение близко к оптимальному: с одной стороны — реальная возможность благоприятного исхода при полном раскаянии, с другой стороны — мощная угроза уголовной репрессии при поведении с обратным знаком. Кнут и пряник, если хотите.

Но пряник желают отнять (или сильно урезать) и практически оставить только кнут. Вряд ли это будет способствовать достижению тех целей, которые при этом ставятся.

Следует ли изложенное понимать как полную невозможность исключения из кодекса ст. ст. 6-10 УПК РСФСР. Отнюдь нет. Просто для такого мероприятия следует подбирать другие основания, а не Декларацию прав и свобод человека и гражданина.

Источник

Декларация прав и свобод человека и гражданина: как ее претворить в жизнь? / В. Панкратов // Советская юстиция, 1992, № 2. С. 2-3.

РАВЕНСТВО. СВОБОДА. СОЛИДАРНОСТЬ. СПРАВЕДЛИВОСТЬ

Четыре словарных статьи (вокабулы) трудоправового тезауруса.

Равенство — одинаковое отношение к субъектам при определении их социальной значимости.

По своей сути трудовое право есть право неравенства, в отличие, скажем, от гражданского права, где стороны любого договора равны. В трудовом договоре изначально заложен приоритет работодателя. Именно он управляет материальными ресурсами, финансовыми потоками и рабочей силой. Работник равен работодателю только на стадии заключения договора. После его заключения он становится подчиненным, а работодатель — руководителем.