Сигнал бедствия. Авантюрист Депар. Охотничьи досуги.

На верхней палубе остались только рулевой да младший помощник. Матросы, отдыхавшие от службы, валялись на койках, а вахтенные прятались в тени от знойного солнца.

Ветер становился тише, и судно еле-еле двигалось вперед. Только орангутанги весело прыгали по палубе, не только не тяготясь, но даже радуясь палящему зною. Они гонялись друг за другом, нарушая воцарившуюся тишину. Волны не плескались, и ветер не шумел в такелаже.

«Кондор» делал не более двух узлов в час. Ветер дул справа и уж не попутный. Очевидно, что шхуна взяла другой курс: рулевой вместо того, чтобы, по приказанию капитана, держать вправо, держал влево.

Судно шло к берегу. У руля моряк Хиль Гомес. Тут же находился Падилья, младший помощник, который знаком с управлением кораблем и не может не видеть, что рулевой правит к берегу.

Приказание капитана не исполнено просто потому, что люди, управляющие «Кондором», вовсе не желают, чтобы он вошел и Панамский залив. Это видно из их разговора.

— Вам хорошо знаком этот берег? — говорит Падилья, указывая на черту, виднеющуюся с левой стороны.

— Знаю на нем каждую пядь и могу указать, где высадиться. Вот тот мыс с левой стороны — Пунта-Марьетта. Смотрите, не забудьте обойти его до сумерек. Потом, когда вечером поднимется ветер с берега, трудно будет, миновав его, поворачивать назад. Поэтому со слабым ветром мы уйдем недалеко. Когда капитан пойдет обедать, мы повернем и пойдем вдоль берега, пока не увидим место, где можно высадиться. Опасаться Лантанаса нечего. Я сам слышал, как он заказывал вкусный обед, чтобы угостить на прощанье пассажиров. Этот вечер, разумеется, он проведет внизу и, понятное дело, выпьет. Дело-то, как будто, налаживается. А?

— Да, — сказал Гомес. — Хлопот будет меньше и проливать крови не придется. После обеда барышни, конечно, пойдут наверх. А дон Грегорио и капитан, может быть, останутся внизу.

Наступил час смены.

Гарри Блью сменил Падилью, а Страйкер Гомеса. В тот же момент из люка высунулась голова Лантанаса.

Гомес тотчас же бросился к рулю и с помощью Страйкера повернул колесо, чтобы дать шхуне прежнее направление.

— Боже милостивый! — воскликнул капитан, мигом очутившись на палубе.

То, что он увидел, не только удивило его, но и страшно рассердило: с борта он увидел прямо перед собой берег. Потом он посмотрел налево и там увидел длинную косу, которая выходила далеко в море и теперь почти упиралась в нос шхуны.

Этот мыс, Пунта-Марьетта, был ему знаком. Он не может быть впереди, если приказание его исполнено.

— Это что значит? — закричал он, не веря своим глазам и протирая их. — Разве я велел держать к берегу?

Страйкер, ворча, исполнил приказание, и шхуна опять пошла с попутным ветром. Капитан с сердцем спросил его, почему он не исполнил команды. Тот оправдывался тем, что только что сменился и не знал отданного приказания. Сам он не менял курса корабля. Он держал тот курс, который был раньше.

— Кто был до того у руля? — с раздражением закричал капитан.

— Хиль Гомес, — недовольно ответил Страйкер.

— Да, он, — поддержал его старший помощник, вслед за капитаном явившийся на корму. — Вахту держал Падилья, а Гомес был у руля.

— Где он? — закричал капитан, выходя из себя.

— Должно быть, пошел вниз.

— Позвать его сюда ко мне!

Старший помощник бросился за Гомесом и вскоре вернулся с ним.

— Это что значит? — спросил капитан. — Ты был рулевым? Как ты правил?

— Как было приказано, капитан.

— Врешь! Если бы ты правил, как было приказано, у нас не мог бы быть берег под носом!

— Знать ничего не знаю! — возразил угрюмо матрос. — Я держался курса так, как вы велели. Не моя вина, если вы ошиблись. А выслушивать выговоры мне неприятно.

Капитан в недоумении опять повернул голову назад и оглядел очертания берега. Может, он действительно ошибся? Рулевой, по-видимому, так уверен в том, что он прав, что капитан больше не делал ему никаких выговоров. Еще не поздно уйти от мыса, и Лантанас успокоился на этот раз и рад, что можно закончить разговор, который ему так неприятен.

«Кондор» возвращается к прежнему курсу и опять идет с попутным ветром, огибая на значительном расстоянии мыс.

Наступил вечер, и ветер стал дуть с берега. Лантанас знал это место и не сомневался, что теперь опасность миновала. Успокоенный, он возвратился в рубку и сел с пассажирами за накрытый стол.

Глава XLVI ПАНАМА ИЛИ САНТЬЯГО

Когда настало время для смены ночной вахты, забили склянки. Ими предполагалось усыпить внимание капитана Лантанаса, который мог удивиться страшной тишине и заподозрить недоброе.

Решено было в эту ночь обеим вахтам собраться наверху не для того, чтобы лучше править судном, а, напротив, чтобы лучше погубить его.