Сигнал бедствия. Авантюрист Депар. Охотничьи досуги.

— Наверх, господин Крожер! Идет черный туман! Ни зги не видно! Спешите наверх!

Глава LXI БОРЬБА СО ШКВАЛОМ

Офицеры кинулись наверх, оставив дона Грегорио.

Справа от шхуны они увидели черную, как ночь, тучу. Пока они смотрели, она успела растянуться по всему океану, окутав его, как пеленой. Там, где она надвигалась, на поверхности воды уже мелькали белые полосы. Это пена вздымающихся волн.

Все трое понимают, какая им грозит опасность.

С фрегата помощи ждать нечего. Не теряя времени, они принимают все меры, какие только могут.

— Долой паруса! — командует Крожер.

Младший офицер и боцман спешат исполнить его приказание, причем сам лейтенант помогает им, так как их только трое.

Негр, которого освободил Громмет, не может стоять на ногах, хотя ему и влили в рот полбутылки рома. На него рассчитывать нечего. Трое знающих свое дело моряков делают все, что можно сделать для предотвращения беды. Пот с них лился градом, пока они развязывали веревки и свертывали паруса.

Едва паруса отвязали, шхуну окутал густой туман, и шквал заиграл ее снастями. К счастью, паруса собрали вовремя, иначе их могло бы снести, и «Кондор» опрокинулся бы.

Громмет стал к рулю и успел повернуть шхуну кормой к ветру. О фрегате они даже не думали. Единственное их желание сейчас — спасти судно, на котором они очутились. Черная мгла отделяет их от «Крестоносца».

Им неизвестно, в какой стороне он находится и остался ли он на месте. Скорее всего — да, на фрегате много людей, они могут убрать паруса и вынести напор шквала.

В это время до них долетел гул оружейных залпов, на мгновение перекрывший стон бури. Это был сигнал с фрегата, дающий знать, где он находится. Но и после этого они не определили, где он.

Они стали прислушиваться. И вот загрохотал второй залп, потом третий, четвертый, опять и опять, но менее явственно.

Ветер превратился в настоящую бурю. Волны, набегая одна на другую, грозят потопить шхуну или смыть всех, кто на палубе.

Выстрелы все повторяются, но отвечать на них офицерам некогда. А выстрелы звучат, как похоронный звон. Все слабее раздаются они, все глуше. Очевидно, что расстояние между ними и фрегатом увеличивается.

Изменить они ничего не могут, повернуть шхуну нельзя. Они должны идти все вперед, и, может быть, никогда больше не увидят «Крестоносца».

Не слышно больше выстрелов из пушки.

Всю ночь шхуна несется, швыряемая волнами, как щепка, то падая в глубину, то поднимаясь вверх.

Когда утром взошло солнце, тьма рассеялась. Ясно море, ясно и небо. «Кондор» тихо раскачивается на волнах, с нетронутыми снастями и бортом. Но ни одного целого паруса не осталось.

Громмет стоит у руля. Офицеры смотрят вдаль, внимательно следя за ходящими по морю волнами. Нигде не видно ни фрегата, ни какого-либо другого корабля. Кругом безбрежная водная пустыня.

Они находятся в нескольких сотнях миль от берега на судне, паруса которого превращены в клочья, да и будь они целы, нет сил управлять ими. Однако они не задумываются над этим.

Бросив еще взгляд на океан, они спешат спуститься в рубку, чтобы узнать подробности того, что для них тяжелее всего.

Глава LXII ВИЗИТНАЯ КАРТОЧКА

Английские офицеры четвертый день на чилийской шхуне, которая продолжает носиться по воде. Три человека справились с кораблем во время шторма, хотя и недолгого, но свирепого, без участия трех остальных.

Капитан все болтает чепуху и по-прежнему заперт в каюте, дон Грегорио слаб, как ребенок, и все лежит на диване, не будучи в состоянии даже выйти на палубу. Один только негр поправился и может быть хоть немного полезен.

После шторма, выдержанного шхуной, ни у кого еще не нашлось ни времени, ни сил приняться за паруса.

Один из них кое-как расправили и к нему присоединили другой, найденный на шхуне. С ними она делает около шести узлов в час.

Было двенадцать часов дня. Громмет стоял у руля, Крожер и Кадвалладер с секстантом на мостике. Они уже утратили всякую надежду встретиться с «Крестоносцем» и держали курс на Панаму в надежде или застать там фрегат, или хоть услышать о нем.

Стоящие на мостике шхуны, занятые астрономическими наблюдениями, молодые офицеры оба грустно настроены. Хорошо еще, что приборы целы, а то им бы не добраться и до Панамы.

— Право! — командует Крожер. — К юго-востоку.

И, обращаясь к Кадвалладеру, он говорит:

— Если все пойдет хорошо, через два дня мы в Панаме. Будь у нас паруса, мы бы пришли за день. Я уверен, что старик Бресбридж подождет нас с неделю. Не будь так горько на душе, — все бы ничего. Но девушек нет. Мы утратили их навсегда.

— Не говори так, Нед, надо надеяться, что мы их найдем.

— А если и найдем, что из того? Не говори, Билль, я не могу думать, не хочу слушать. Кармен Монтихо, моя невеста, захвачена разбойниками, негодяями…

Кадвалладер умолкает. И он страдает, думая об Иньесе. Самые мрачные, самые ужасные картины рисуются в воображении обоих. И в этом мраке единственный утешительный луч — мысль о мести.

— Что бы там ни было, мы отыщем Кармен и Иньесу, — сказал Кадвалладер, — мы должны разыскать и похитителей.