Сигнал и шум. Почему одни прогнозы сбываются, а другие – нет

Неизвестное неизвестное – это ситуация, когда мы даже не задумываемся о том, чтобы задать вопрос. «В наших знаниях есть пробелы, но это пробелы, о существовании которых мы даже не подозреваем», – писал Рамсфелд в своих опубликованных в 2011 г. мемуарах{928}.

Концепцию неизвестного неизвестного иногда понимают неправильно. Часто этот термин упоминается в формулировках, относящихся к вполне определенным, но плохо предсказуемым угрозам:

В недалеком будущем в Нигерии может случиться кризис – это неизвестное неизвестное, что повлечет за собой существенные последствия для американской и мировой безопасности (выделение в тексте добавлено){929}.

Предсказание террористической угрозы со стороны Нигерии оказалось пророческим (оно было написано в 2006 г., за три года до того, как нигериец Умар Фарук Абдулмуталлаб попытался взорвать спрятанную в белье взрывчатку на рейсе Амстердам – Детройт). Впрочем, семантически оно неверно. Всякий раз, когда вы можете просчитать опасный или непредсказуемый элемент, вы выражаете известное неизвестное. Сформулировать то, чего вы не знаете, – признак прогресса.

Как мы уже выяснили, немногие вещи четко попадают в одну из парных категорий предсказуемого и непредсказуемого. Даже если вы не знаете, как предсказать что-то со 100 %-ной уверенностью, вы можете придумать предположение или спрогнозировать угрозу. Предположение может быть грубым или достаточно точным, прогноз верным или нет, разумным или глупым[175]. Однако, по крайней мере, вы осведомлены о наличии проблемы и, как правило, можете с этим что-то сделать: мы не знаем, насколько сильна террористическая угроза, исходящая от Нигерии, но, вероятно, она выше, чем угроза со стороны Люксембурга.

Проблема возникает, когда, испытывая чувство неудовлетворенности и разочарования из-за того, что наши знания о мире несовершенны, мы полностью перестаем делать прогнозы. Неизвестное неизвестное – это непредвиденное событие, возможность которого мы даже не рассматривали. Либо наш разум блокирует его, либо у нас недостаточно опыта, чтобы его представить, – будто его и не существует вовсе.

Такая ситуация особенно опасна, когда мы пытаемся оценивать сигналы, исходящие от террористов. Как и незадолго до нападения на Перл-Харбор, на возможность атаки 11 сентября указывало множество сигналов.

• Как минимум дюжина предупреждений{930} о потенциальном использовании самолетов в качестве оружия, включая угрозу алжирских террористов направить похищенный самолет на Эйфелеву башню в 1994 г., и план группы, связанной с Аль-Каидой, направить самолет, начиненный взрывчаткой, на здание Всемирного торгового центра в 1998 г.

• Всемирный торговый центр и раньше был целью террористов. В 1993 г. теракт Рамзи Юзефа и его сообщников, подготовленных на базах Аль-Каиды в Афганистане, должен был разрушить башни-близнецы. Теракт был предотвращен, однако погибло шесть человек{931}.

• Аль-Каида, как известно, исключительно опасная и изобретательная террористическая организация. Она продемонстрировала, что способна на крупномасштабные атаки, включая теракты в посольствах США в Кении и Танзании в 1998 г., в результате которых погибло 224 человека, и атаку на корабль ВМФ США «Коул» в Йемене в 2000 г.{932}.

• В июле 2001 г. госсекретаря США Кондолизу Райс уведомили об усилении активности Аль-Каиды и о том, что группировка решила переключиться с иностранных объектов на деятельность на территории США{933}. «У меня включилось шестое чувство, – сказал глава ЦРУ Джордж Тенет, увидев данные разведки. – Я чувствую, назревает что-то серьезное»{934}.

• Исламского фундаменталиста по имени Закариас Муссауи арестовали 16 августа 2001 г. – меньше чем за месяц до атак, – после того как инструктор одной из летных школ Миннесоты заявил, что тот подозрительно себя ведет{935}. Несмотря на то что Муссауи не налетал и 50 летных часов и ни разу не летал в одиночку, он попросил о тренировке на симуляторе «Боинга-747» – необычная просьба для человека, весьма далекого от получения лицензии пилота{936}.

Гораздо проще осознать важность этих сигналов постфактум, однако нашим агентствам национальной безопасности приходилось пробираться сквозь десятки или даже сотни тысяч потенциальных предупреждений{937}, чтобы найти крупицы полезной информации. Большинство их усилий закончилось ничем.