Сигнал тревоги

- Он со мной просто не захотел разговаривать. Так и заявил: мол, Герман Воронцов не какой-нибудь там жулик. Посягать на государственную копейку?! Да он выгонит из бригады любого, кто только посмеет подумать об этаком...

- А с другими шоферами из его бригады говорили?

- Как бригадир, так и они. Правда, менее безапелляционно. Но все в один голос твердят: нарушений и прочей липы не может быть, потому что они передовики и марать свою честь и марку автобазы ни за что не посмеют... Вот и получается, Захар Петрович, строители говорят одно, геологи - другое. А Воронцов вообще ни о чем слышать не хочет.

- Надо было зайти к Лукину.

- Заходил. Высмеял меня. И еще пригрозил. Бросаю, мол, тень на лучшую бригаду в области...

- А вы и отступили? - покачал я головой.

У Фадеева на скулах заходили желваки.

- Нет у меня бесспорных фактов, - произнес он и хитро добавил: - Еще нет.

- Ну хорошо, - примирительно сказал я. - Что вы намерены делать дальше?

- Пришел за помощью. Хочу вызвать геологов из области. На третейский суд... Но пока будет идти переписка...

- Я вас понял. Владимир Гордеевич. Ускорим! Через областную прокуратуру. Готовьте постановление о назначении экспертизы...

Редактора нашей городской газеты Назарова за глаза называли "Колобком". Кто пустил это прозвище, трудно сказать, но Ким Афанасьевич и впрямь походил на колобок. Маленького росточка, кругленький, с короткими ножками, он был очень подвижный и не мог долго устоять на одном месте. Подкатится, задаст несколько вопросов или бросит одну-две фразы и тут же спешит дальше.

Вот так же своей быстрой семенящей походкой подошел он ко мне, когда мы случайно увиделись в горисполкоме.

- Ну как, нашли злоумышленников? - спросил он.

- Каких? - не понял я.

- Да тех, кто слил в Берестень солярку...

- Идет следствие, - неопределенно ответил я.

- А успехи есть? - продолжал любопытствовать Ким Афанасьевич. - Нас донимают телефонными звонками и письмами. Хотелось бы подкинуть читателю свеженькую информацию... Так сказать, гласность... Я пришлю к вам нашего корреспондента?

- Преждевременно, - ответил я.

- Понимаю, понимаю, - поспешно произнес Назаров. - Следственная тайна. Ну что же, подождем, подождем... А общественность бурлит, возмущается.

Назаров с сожалением вздохнул и покатился дальше.

На следующий день, развернув "Знамя Зорянска", я увидел на четвертой полосе аншлаг, набранный большими буквами: "Еще раз о Берестене". Под ним шла подборка писем читателей, которые продолжали клеймить загрязнителей, и пространное интервью со знатным бригадиром шоферов Германом Воронцовым, он обличал тех, кто поднял руку на чудо природы - Берестень-озеро.

"Однако же выкрутился, - подумал я про Назарова. - Нашел-таки выход".

Когда я показал газету Фадееву, он усмехнулся:

- Не пожалел для родственничка места...

- Какого родственничка? - не понял я.

- Воронцов - зять редактора, - ответил Владимир Гордеевич.

Это было для меня новостью.

- Лишняя реклама никогда не помешает, - продолжал Фадеев, как мне показалось, неодобрительно.

- Передовик... По-моему, ничего предосудительного, - заметил я.

Хотя мне и не очень понравилось, что в предисловии к интервью заслуги и достоинства бригадира перечислялись слишком пышно. Ким Афанасьевич мог "преподнести" зятя несколько поскромнее.

- Можно было бы и без эпитетов, - сказал следователь, словно отгадав мои мысли. - Вот я и думаю: не специально ли?

- Что вы имеете в виду? - поинтересовался я.

- Понимаете, Захар Петрович, мне кажется, что кое-кому не нравится мое внимание к особе Воронцова. И вообще в данное время...

Фадеев замолчал.

- У вас появились новые факты?

- Да, - кивнул следователь. - Правда, документы будут готовы через день-другой... Специалисты из области, которых я вызвал для проведения экспертизы, подтверждают, что почва котлована под универсам - суглинок. Именно суглинок, а не песок, как твердят строители... Наши геологи не ошиблись... Выходит, "превращать" твердую землю в сыпучую надо было для того, чтобы иметь липовые тонны и тонно-километры, то есть из ничего получать деньги... Алхимия да и только!

- Насчет суглинка точно?

- Точнее не бывает, - кивнул следователь. - Я говорил с экспертами. Анализы. Наука! Сидят, пишут заключение... Теперь сами понимаете: Воронцов - передовик, маяк, а чем занимается...

- Ну и ну, - покачал я головой.

- Но это еще не все. - Фадеев помолчал, подумал. - Ладно, Захар Петрович, пока делиться не буду. Может, ошибочка. Но есть одно соображение. Надо проверить. Хочу съездить сегодня с Орловым... Тут неподалеку от Зорянска...

Я не стал допытываться. Придет время, расскажет.

Утром следующего дня, придя на работу, я увидел у себя в приемной человек семь ребят с учителем Бабаевым во главе. Среди мальчишек и девчонок я сразу узнал тех самых дозорных Голубого патруля, которые первыми подняли тревогу, - Руслана, Роксану и Костю.

Все были крайне возбуждены. Лишь один Костя сидел на стуле тихий-тихий.

При моем появлении поднялся невообразимый шум. Говорили все разом, и я, естественно, ничего не мог понять.