Сигналы с Луны

Под ним простирается зияющая пустота космоса с тысячами тысяч звезд. Невольно он усмехается. «Внизу хорошо», — думает он. Он парит в самом центре в этом одиночестве, она окружает его со всех сторон, и лишь Земля, этот массивный, слабо светящийся шар там, задает ему направление.

А станция? Правильно, куда она подевалась?

После нескольких судорожных плавательных движений картина сдвигается. Земной шар снова медленно уходит вниз, и в поле его зрения попадает Космос-1.

Словно гигантское колесо с четырьмя спицами, на расстоянии вытянутой руки, станция висит над ним. Там где появляется Солнце, ослепительно ярко блестят внешнее кольцо и центральный шар, неосвещенные части остаются почти невидимыми, сливаясь с мраком. Островок в космосе вращается вокруг своей оси с небольшим ускорением и таким образом создает искусственную гравитацию, которая делает жизнь в ней более или менее сносной.

— Нет ничего хуже этой невесомости, — думает Нильс. — Ты думаешь, что падаешь и все же продолжаешь парить в воздухе. Ничто не постоянно и ни в чем нельзя быть уверенным, и лишь осознание того, что рядом другие люди, немного успокаивает.

— Опля, мальчик мой! Думал, ты замечтался! — предостерегает он сам себя. — Я только сейчас начал понимать, как опасна космическая болезнь.

И ему приходится силой возвращать себя к реальности и осознать, зачем он собственно парит здесь снаружи в пространстве.

Нильс знает, что космическая болезнь или космический адаптационный синдром, как ее называют врачи, прежде наблюдалась лишь в отдельных случаях. Она выражается в спаде реакционной способности мозга. Тело расслабляется, освободившись от земных законов, мозговая деятельность убывает, и человек засыпает. Врач станции дал Нильсу таблетку, которую он держит под языком. Он разрывает пластмассовую капсулу и проглатывает горькое содержимое. Космическая болезнь прежде возникала лишь у людей, которые двигались в свободном пространстве; на самой станции или в космическом корабле она еще никогда прежде не наблюдалась.

— Вот, поэтому тройная защита, — думает Нильс.

— Алло, алло, — вдруг раздается в его наушниках.

— Нильс Йенсен, ответьте! Говорит Космос-1. Космический корабль с Земли совершит посадку через две минуты. Отойдите на 500 метров от станции в направлении созвездия «Лебедя»!

— Есть! — лишь коротко отвечает он и нажимает на кнопку реактивного двигателя. Оттуда вырывается слабая струя огня. Йенсен медленно отдаляется от станции и начинает готовить к съемке свою стереокамеру, чтобы снять прибытие космического корабля на I. Чувство гордости и немного тщеславия охватывают его: он, Нильс Йенсен, будет первым человеком, который снял фильм во время свободного парения в космосе!

Однако было нелегко получить у профессора Козлова, руководителя космической станции, разрешение на это. Но, в конце концов, Йенсен все же убедил профессора в том, что при надежных мерах безопасности вряд ли что-нибудь может произойти и то что такое событие не должно утаивать от людей на Земле.

Но прежде всего — и это, пожалуй, переубедило профессора — снятая на пленку посадка могла бы принести некоторые интересные с научной точки зрения новшества.

Неожиданный толчок во второй раз прерывает размышления Нильса Йенсена: размотался страховочный трос.

— Господи, ну соберись же ты теперь, наконец! — ругал он самого себя. Конечно, он забыл вовремя затормозить. И его бы без сомнения унесло бы еще немного дальше, если бы его не удержал трос.

— Такой космической прогулке тоже нужно поучится, — усмехается он, но сразу после этого он начинает ворчать:

«Могли бы дать мне трос и подлиннее! Он же слишком короткий! Отсюда съемка будет недостаточно эффективной.

Или, может быть, мне опозориться?

Нет, нет, дорогие мои, халтуры не будет! В конце концов мне нужны разные наводки на фокус, если фильм должен получиться интересным. Что может произойти, если я проплыву еще немного дальше без страховочного троса? Индивидуальный реактивный двигатель быстро вернет меня обратно. В крайнем случае я могу позвать на помощь по радио».

И Нильс Йенсен уже нарушает дисциплину.

Бледный, отливающий серебром свет пробивается сквозь деревья старого парка, в котором расположилась обсерватория. Луна завершает фазу последней четверти. Ее сияние освещает темноту июньской ночи и создает миротворное сказочное настроение из света и теней.

По извилистой дорожке, усыпанной гравием в ночной тишине идут две девушки. Одна держит другую под руку, после оживленной беседы они погрузились в молчание.