Сияющая пустота. Интерпретация "Тибетской книги мертвых"

Дхармакайя — это аспект внеформенности, источник всех явлений. Как из дхармакайи рождаются самбхогакайя и нирманакайя, два аспекта формы, так и тончайшая, неразрушимая биндувновь порождает тонкое и плотное тела. После того, как завершается пребывание во внеформенном состоянии сияния, перед медитирующим предстают три видения света, а затем вновь возникают в обратном порядке тонкие элементы. Из них образуется тонкое (так называемое «иллюзорное») тело, имеющее облик избранного божества. Оно соответствует самбхогакайе и видимо только тем, кто достиг той же ступени практики. В иллюзорном теле йогин может путешествовать, куда пожелает, преображаться, испускать эманации и совершать просветлённые действия на благо других живых существ, оставаясь при этом в состоянии самадхи или глубокой медитации. Эта фаза аналогична сну со сновидениями, а также бардо в исконном значении этого слова, т. е. промежутку от смерти до перерождения. Во сне мы облекаемся в тело сновидений (ещё одна разновидность иллюзорного тела) и действуем в мире сновидений, неподвластном нашему контролю. А после смерти мы облекаемся в тонкое тело бардо, посредством которого и воспринимаем весь опыт пребывания в этом бардо. Среди техник, относящихся к стадии «достижения совершенства», есть приёмы, позволяющие проявить все три разновидности тонкого тела как самбхогакайю.

Наконец медитирующий выходит из самадхи и возвращается к повседневной жизни в очищенном и преображённом физическом теле, которое соответствует нирманакайе. Этой стадии соответствуют перерождение и пробуждение от сна. Перерождение здесь эквивалентно заключительному мгновению бардо существования — вхождению в материнское чрево в момент зачатия. Работа с тремя этими началами в течение жизни и обретение мастерства в этой практике суть средства, позволяющие нам «проявить трикайю», как сказано в стихе о сущности бардо жизни. В ходе смерти, бардо и перерождения нам предоставляются возможности пробудиться в соответствующей сфере просветления. Вот почему принцип трикайи так важен в связи с «Освобождением посредством слушания».

* * *

В первой же фразе «Освобождения посредством слушания» сообщается, что трактат этот «открывает средства освобождения в бардо, пригодные для практиков средней ступени». Имеется в виду, что для работы по описанным далее методам человек обязательно должен получить практические устные наставления о том, как распознавать истинную, предельную природу реальности и осознанно пребывать в ней. Это знание приобретается не из книг, а только путём непосредственной передачи от гуру к ученику в момент слияния сознаний, в процессе нисхождения, исполненного силы пробужденного присутствия. Практикующие наивысшей ступени, овладевшие техниками йоги в совершенстве, в момент смерти не нуждаются ни в какой помощи: их сознание просто сливается с дхармакайей. Этот лучший из возможных способов встретить смерть описывается в стихе, посвящённом сущности бардо умирания:

Ныне, когда бардо умирания брезжит предо мной,
Я отрину присвоение, привязанности и ум, охваченный желаниями,
Вступлю, не отвлекаясь, в чистую сущность наставлений
И перенесусь в пространство вечносущего самосознания.
Покидая это обусловленное тело из плоти и крови,
Я пойму, что оно есть преходящая иллюзия.

Как явствует из этого стиха, в бардо умирания желательно совершить так называемый перенос (соответствующий тибетский термин буквально означает «перемещение из одного места в другое», «переезд в новый дом»). [123]Будучи заточены в восприятии трёхмерного пространства, мы полагаем, будто сознание, или «дух», покидает тело в момент смерти, а затем возникает вновь где-то «в другом месте». Но в действительности нет никаких «измерений» и никаких «мест». Как сказано в Гухьясамаджа-тантре», сознание пребывает в пространстве, а пространство — нигде.

Шесть миров существования сотворены сознанием. Как ни трудно порой бывает это признать, обстоятельства нашей жизни всегда идеально соответствуют кармическим структурам, сложившимся в нашем потоке сознания. Мы сами творим свой мир, проецируя вовне свои ощущения и мысли. Мы не осознаём этого лишь потому, что на плотном уровне двойственность проявляется чрезвычайно ярко: нам кажется, будто наше сознание отделено от тела, наше «я» — от «я» других живых существ, а индивид — от окружающей среды. Но, по мере того как обостряется восприятие тонких уровней, единство сознания и тела и взаимосвязь внешнего и внутреннего миров становятся всё более и более очевидными. А на тончайшем уровне все различия исчезают: сознание здесь тождественно телу, и единство это охватывает собою всё сущее.