Сияющая

– Даже после того, что ты видела в доме в лесу? – Он держал мои руки в своих, через просветы между нашими пальцами просачивалось мое сияние. – Бывают моменты, когда я не могу контролировать свои тени, Лиора. Они живут своей собственной жизнью, и я не знаю, на что они способны. На что я способен.

– Я тоже еще не полностью контролирую свои силы. Мы все еще учимся. Все, что имеет значение, это то, что я знаю, что ты никогда не причинишь мне вреда.

– Никогда. – Он нежно меня поцеловал, слегка коснувшись уголка моего рта.

– Я так сожалею о…

– Я знаю. Думаю, что она с самого начала должна была знать, что произойдет, если она уничтожит гобелен. И все равно решила это сделать. Мне бы просто хотелось, чтобы она узнала жизнь без Дариуса. Она могла бы обрести счастье.

– Ты делал ее счастливой, – мягко сказала я. – Она так сильно тебя любила. И она знала, что мы любим друг друга. Думаю, ей было легче от того, что она знала, что ты будешь не один.

– Уверен, так и было.

Какое-то время мы просидели в тишине, пока Эвран наконец не поднялся.

– Мне нужно помыться, переодеться и собрать вещи. Я приду, когда закончу.

– Ты уверен, что не хочешь остаться здесь на ночь? Теперь это твой дом.

– Я не могу здесь оставаться, Лиора. Слишком больно.

– Конечно. Ты же знаешь, что тебе всегда будут рады в нашем доме. – Я встала и направилась к двери, но замешкалась на пороге. – Эвран, это правда, что ребенок-маг не может родиться у людей без способностей?

Его губы едва заметно изогнулись, как будто он уже какое-то время ожидал этого вопроса.

– Это правда, – сказал он. – Мне жаль.

– Так я и думала.

– Помни, что ты сказала, Лиора. Наши родители просто стараются изо всех сил.

Я кивнула.

– Я знаю. Но мы как минимум заслуживаем этой правды.

Глава тридцать вторая

Пока Эвран занимался своими вещами, а Килиан отводил на ночь Хелен, Джин и Сирила в их комнаты в «Вечерней звезде», моя семья собралась на ужин за одним столом впервые за долгое-долгое время.

Отец сидел между Миной и Адель, он был стройнее, чем я помнила. Даже дом теперь казался меньше, когда я побывала вдали от него. Я задумчиво улыбнулась, оглядывая нашу славную маленькую гостиную, где я часами сидела за шитьем со своими сестрами, пока Мина мечтала о приключениях, Адель представляла семью, которая у нее однажды будет, а я хотела стать чем-то большим.

Я могла бы попытаться заставить отца признаться в том, что подозревала, заговорив и намекнув о том, что мне было известно. Но я устала от лжи и боялась, что это все, что он может предложить. После ужина, приготовленного Миной и Адель, я повернулась к отцу и сказала, что нам нужно поговорить.

По выражению его глаз я поняла, что он тоже ожидал этого уже довольно давно. По крайней мере, он не попытался уйти.

– Пожалуйста, отец, – сказал я, беря его руки в свои. – Скажи мне правду. Наша мама была колдуньей?

– Что? – Адель и Мина потрясенно заморгали, и тогда я поняла, что ни одна из них даже не подозревала об этом. Да и с чего бы, когда мне самой потребовалось столько времени, чтобы это понять?

Вопреки моим страхам, вместо того, чтобы пытаться это отрицать, отец, можно сказать, испытал облегчение.

– Я не знал, кто она такая, когда ее встретил. Ее отец был сапожником в Короне. Она работала в его лавке. Я зашел за парой ботинок, а вышел лишь с половиной сердца. Она забрала вторую половину, и я был целым только тогда, когда мы были вместе. Она сказала мне, что она колдунья, за несколько недель до нашей свадьбы. К тому моменту я уже видел, на что способен Дариус, и знал, что не хочу иметь ничего общего с магией. Но это не имело значения. Я слишком сильно любил вашу мать, чтобы ее отпустить. Я рассказал ей, что собой представляет Дариус, и взял с нее обещание не пользоваться магией в Короне. Но она была слишком порывистой, слишком смелой. Она хотела помочь маленькой девочке с бриллиантовыми слезами сбежать.

– Значит, это правда? – спросила я. – Ты ее пытал?

– Я не пытал ее, нет. – Никогда раньше я не видела отца пристыженным. – Но я сказал ей, что она не сможет вернуться домой к своей семье, пока у нас не будет достаточно бриллиантов, чтобы наполнить сундук. В то время королевство испытывало трудности, и Дариус заставлял всех, кто владел ценной магией, вносить свой вклад в казну. Девочка – Капри – хотела помочь, но, очевидно, плакать ей было невероятно больно. Я ничего не мог поделать, кроме как сильно ее опечалить. Это величайший позор моей жизни и одна из причин, по которой я не хотел иметь ничего общего с магией. Все, что я когда-либо видел, это то, как можно использовать магию против людей.

– А мама?