– «Если бы да кабы», ты же сама сказала. Мы были помолвлены. Собирались пожениться, когда он вернется. Как только мне исполнится шестнадцать.
– Ну хорошо, хорошо, – быстро соглашается Марго, что уж тут разводить дискуссии. Если бы она сама чувствовала себя лучше, можно было бы намекнуть Джемми, как называется взрослый мужик, который сожительствует с малолеткой, обещает ей весь мир, так и не научившись натягивать презерватив, а в результате отчаливает во Вьетнам.
Ей всего четырнадцать! Чуть старше детей, у которых Марго ведет дополнительные занятия в средней школе Тергуд Маршалл. Сердце болит. И при этом не дает покоя мысль, что она уже где-то видела этого мужика, который идет за ними по пятам. И снова в голове крутится: «Бандит-извращенец-шпион-коп». Или хуже. В животе все сжимается от дурного предчувствия. Обманутый партнер. Бывали у них такие. Например, муж Изабель Стеррит, узнав, что она сделала, разбил ей лицо и сломал руку, чем продемонстрировал причину, по которой она не хотела больше от него рожать.
– О нет, только не мстительный муж.
– Давай… давай постоим немного, – Джемми цветом лица похожа на забытую в сумке растаявшую шоколадку. По лицу, покрытому прыщами, стекают струи пота пополам с дождем. Машина сломалась. Зонта нет. Ну и денек!
– Мы почти пришли. Ты молодец, держись! Остался всего один квартал. Постарайся, пошли.
Джемми безвольно виснет у нее на руке.
– А ты ко мне зайдешь?
– А твоя мама не подумает, что это странно? Белая женщина приводит тебя домой со спазмами в животе.
Марго легко запомнить. Это из-за ее роста – шесть футов. Да еще светлые золотистые волосы с пробором посередине. Она занималась баскетболом в школе, но была слишком вальяжной и неторопливой, чтобы заняться спортом всерьез.
– Ты не можешь даже зайти?
– Ну, если хочешь, зайду, – вынуждена пообещать Марго. Объяснение с родными – дело очень непростое. – Пойдем, там видно будет.
Жаль, что Джемми не пришла к ним раньше. Их заведение включено в телефонную книгу под названием «Джейн Хау», но, как догадаться, чем они занимаются, если изначально не в курсе? То же касается объявлений в независимых газетах и в прачечных самообслуживания. Как девушки вроде Джемми могут узнать о них, если не по рекомендации? Вот и прошло три с половиной месяца, прежде чем замещающий соцработник проявил сочувствие. Ей иногда даже кажется, что дело вообще именно в замещающих сотрудниках. Замечающие учителя, соцработники, врачи. Свежий взгляд, причем со стороны. Возможность обратить на себя внимание, что важно для карьерного роста. Даже если это временно. Иногда временное важнее постоянного.
Критический срок – пятнадцать недель, позже слишком рискованно. У них проходят двадцать женщин в день – и ни одного смертельного исхода. Если не считать той девушки, которую они не взяли на аборт из-за ужасной инфекции; ее направили к врачу на лечение, сказав, чтобы она приходила, когда поправится. Позже они узнали, что девушка умерла в больнице. Если бы она пришла к ним раньше! Вот и Джемми тоже.
Джемми была одной из последних в стопке карточек с записями на процедуру. С легкими случаями разбираются быстро; они и не напрягаются, сидят в большой уютной гостиной, уставленной фотографиями детей Большой Джейн на полках, с песней «Я и Бобби Макги» из проигрывателя, потягивая чай и обсуждая, кто какого пациента берет, словно лошадей выбирая.
Двенадцатилетняя школьница, пять недель, район Лейк-Блафф. Эта карточка размером 3×5 сразу идет в первоочередную группу. А домохозяйка сорока восьми лет, у которой уже семеро детей и сил нет еще на одного? А управляющая на ферме со сроком в двадцать две недели и таким деформированным плодом, что доктора уверены – умрет сразу после рождения, но настаивают, чтобы мать все равно его выносила? А четырнадцатилетняя девчонка из Вест-Сайда, которая пришла с жестяной банкой-копилкой и говорит, что больше денег у нее нет, и «только маме не говорите»? Таких карточек много, и Большая Джейн раздраженно провозглашает, что