Сияющий вакуум

Вернувшись в камеру, Филипп Костелюк даже не притронулся к еде, хотя обед, обнаруженный им в нише, был во много раз аппетитнее подобного обеда в лунной тюрьме. Он встал на колени и начал молиться. Потом лег на спину и закрыл глаза. Он не испытывал страха. Понимая, что смерть неизбежна, он принимал свою судьбу и хотел, перед тем как встретится с Аханом, навести порядок в своей голове.

«Я собственной рукой убил полковника Дурасова, — думал он. — Но убил я его лишь позже. Это в моем личном времени сперва я убил его, потом он извинился передо мной, а потом он убьет меня. В его личном времени сперва он убьет меня, потом, вероятно, будет разжалован, впадет в уныние, принесет мне свои извинения в кабинете лунной тюрьмы, и лишь только после этого я убью его на немецком кладбище, всажу в него три пули в упор. Действительно, он же хотел меня предупредить тогда, он пришел туда с самыми добрыми намерениями.

Все это — обычный парадокс, хуже другое, меня предал собственный отец. Мальчишка, он, конечно, не ведал, что творит. Но разве незнание истины избавляет от ответственности? Теперь проклятие падет на весь его род. А если проклятие падет на весь род моего отца, то значит, в первую очередь оно падет на меня самого. Я проклят, и Ахан теперь не возьмет меня на небо.

Дурасов сказал, что я в наркотическом бреду будто бы завладел машиной времени и, отправившись в десятый век, назвался там пророком Дионисием, после чего проповедовал. Я ничего подобного не помню. Это, конечно, ерунда, провокация. Не стоит относиться к этому серьезно. Во-первых, если бы я сотворил подобное, то, конечно, запомнил бы, во- вторых, тогда на Марсе у меня просто не было под рукою машины времени, а в-третьих, я не пророк, я самый обыкновенный смертный, и кто бы стал слушать проповедь такого самозванца, как я?»

Погруженный в свои мысли, он лежал на спине совершенно неподвижно, со сложенными на груди руками, когда зазвонил телефон. Филипп дотянулся до аппарата, не открывая глаз, и снял трубку.

— Ты можешь мысленно проститься со своими женами, — сказал в трубке голос Михаила Дурасова. — Через пять минут они будут расстреляны в тюремном колодце.

— Ахан покарает тебя, — спокойно отозвался Филипп. — Ахан видит, кто заслужил подлинной высшей кары.

— Ты все еще думаешь попасть на небо, в рай? — спросил Дурасов и усмехнулся. — Ты отправишься сразу вслед за своими женами. Но они просто умрут, а тебе придется испытать еще одно свойство незаконно присвоенного тобой прибора. Ты не сразу умрешь. Часть твоей энергии, сконцентрированная при помощи ЛИБа, будет находиться рядом с твоим телом, и ты сможешь наблюдать со стороны за собственной казнью. А потом твое отдельное сознание, лишенное тела, распадется на электроны.

* * *

Лежа в своей камере на полу, Филипп Костелюк увидел внутренним зрением своих женщин. Их провели по длинному узкому коридору и вытолкнули в небольшой подземный дворик. Немолодая коренастая охранница в форме завязала глаза Гузели. Когда она попыталась завязать глаза Инес, та что-то сказала, и женщина в форме отступила с повязкой в руке. Его жен поставили у темной кирпичной стены. Захлопнулись железные двери.

«Прощай, Филипп Костелюк, — сказала мысленно Инес. — Отомсти за нашу гибель!»

В мозгу у Гузели было как-то пусто. Только ужас и отдельные всполохи сознания, девочка была почти парализована.

Во дворике никого не было. Палач находился за стеной. Филипп увидел, как палач снял очки, приложил глаз к прицелу своей крупнокалиберной винтовки, поймал в перекрестье открытую переносицу Инес, и его палец медленно потянул за курок. Палачу понадобилась только секунда, Инес еще падала, а в перекрестье уже была черная повязка, надетая на глаза Гузели.

«Зачем ты их убил? — мысленно спросил Филипп Костелюк, обращаясь к полковнику Дурасову. — Скажи, зачем? Ты же охотился за мной? Убей меня! Зачем тебе понадобились две невинные жизни?»

«Твои жены каждый раз спасают тебя, — отозвался Дурасов, — я не хотел, чтобы это случилось еще раз. Ты просишь, чтобы я тебя убил. Приготовься, сейчас это случится. Ты увидишь собственные похороны. Я обещаю тебе это!»

Подслушивая мысли, Филипп знал: его собирались расстрелять обычным способом, точно так же, как и его жен, завязав глаза и поставив к кирпичной стене, но в последнюю минуту Дурасов решил не рисковать, и Филиппа отравили газом прямо в камере.

* * *

Что-то негромко зашипело. Филипп даже не шевельнулся. Вдохнув сладкий газ, он будто нырнул в теплую темноту. Забвение и ничто продолжались совсем недолго. Филипп Костелюк обнаружил, что отделился от собственного тела и висит над ним. Как и обещал Дурасов, ЛИБ выбросил его сознание из мертвого тела.

Он был невесом, как облачко газа, но что-то притягивало к земле. Он видел со стороны собственные похороны. Дурасов хорошо подготовился, по всей видимости, он устраивал показуху для своих коллег из КГБ.