Сияющий вакуум

— Туда! А ты не знал? — Танкист отнес банку от глаз на расстояние вытянутой руки, опять всматриваясь в этикетку с датой. — Так ты, парень, из прошлого, что ли? — Филипп покивал. — Ну, дурак. Что тебе там не сиделось? Ты думаешь, здесь лучше? Ты думаешь, здесь светлое будущее? — Он одним глотком добил пиво. — Было, конечно, светлое будущее, еще три года назад было. А теперь нет его.

— А куда делось-то? — полюбопытствовал беглец из прошлого.

— Сожрали, — объяснил танкист. — Ты смотри. — Он показал толстый палец. — Во-первых, семена, от них спасения нет, во-вторых, Всемирный Банк… А в-третьих, мы уже второй год в космосе воюем. Понимаешь ты?

— Почему же? Ясненько. Но если война, то, по крайней мере, вопрос с перенаселением решен. Слушай, а где у вас можно разжиться небольшим рефрижератором?

В небе что-то неприятно и сильно свистнуло, дымную голубизну будто перечеркнула белой линией.

— Перенаселение говоришь? А вон, смотри, летит, — криво усмехнулся танкист. — Может, и рефрижератор, а может, и еще что.

КОСМИЧЕСКИЕ ЗЕРНА БОМБАРДИРУЮТ ЗЕМЛЮ

В памяти еще держались фигуры в черных плащах, готовые изрешетить его из автоматического оружия, и Филипп Костелюк принимал происходящее как неизбежную, необходимую плату за спасение. На ходу вытаскивая большие, наверное противотанковые, гранаты, его собеседник вскочил, пробежал метров десять, крикнул: «Ложись!» — и сам упал на живот, точным броском двух связанных гранат атакуя цель.

Поразили не взрывы, поразила сама цель. Прежде чем она растворилась в дыму, Филипп Костелюк заметил, как, оставив за собою в воздухе белую растаивающую черту, упало на землю большое круглое семечко, как стянулась немножко почва и на глазах, как бывает только в кино при специальной съемке, стал подниматься и ветвиться, круто взбираться вверх, тянуться к солнцу обычный зеленый дуб. Когда дым рассеялся, только щепки и листья слоем покрывали почву.

В тишине что-то скрипнуло. Краем глаза Филипп Костелюк отметил, что башня одной из боевых машин лениво шевельнулась и замерла. Без сомнения, вся эта боевая техника вокруг, в первую минуту показавшаяся ему безжизненной, была нашпигована людьми. Танки, вот таким диким образом расставленные по квадратам, просто ожидали противника. Он попробовал представить себе противника, к которому можно было бы применить столь странный боевой порядок, и не смог.

— Ты зачем растение истребил? — полюбопытствовал Филипп, разбрасывая тяжелым ботинком зеленую труху.

— Думаешь, это было дерево? — Танкист сел на землю и отряхнулся. Он, улыбаясь, смотрел на пришельца из прошлого. — Впрочем, конечно, растение, только не наше, не земное. Ты что, не понимаешь ничего? Хотя ты не понимаешь, откуда тебе знать?! Ты что, не видел, как семечко упало?

— Ну, допустим, видел. Метеорит упал.

— Балда! — Танкист взял банку пива и на одном дыхании осушил. — Не метеорит, а семечко. Привыкай. От метеорита, от него какой вред? Стукнет по макушке — и гуляй во мраке во веки веков. Никакой разницы, чго тебе помогло: пуля, газ, косяк с перебором или этот камушек с неба. — Он утер пену с губ и очень довольным голосом продолжал: — А семечко, оно плодиться и размножаться станет, если его вот так гранаткой не приголубить. Если бы я этот дуб не грохнул, он бы зазеленел, желуди бы дал. А так — все! Боевая задача выполнена.

— И часто у вас тут дубы прилетают? — осторож- но спросил Филипп Костелюк, покосившись почему- то на один из ближайших танков и отбирая у своего собеседника следующую банку пива.

— Да при чем тут дубы? — вздохнул танкист. — Ты и впрямь, парень, ничего не понимаешь. Видел, как зерно в землю ударило? Видел. Зерна все с виду одинаковые. Но это когда они летят — они одинаковые, а когда падают — они все разные. — Он засунул руку себе под шлем и почесал ухо. — Все, что хочешь, может из зерна появиться. Животные, растения, разумные существа вроде нас с тобой, а то и поумнее. Никогда не угадаешь. Мебели хорошей тоже много. Мой шурин мебелью одно время увлекся. Квартиру себе обставил — блеск! — Танкист поднял грязный большой палец и показал его зачем-то Филиппу. Палец был без ногтя, обожженный, наполовину замотанный лейкопластырем. — Не веришь? — усмехнулся он. — Ну и дурак, что не веришь! Скоро сам увидишь, тогда и поверишь.

В небе больше не мелькали белые полосы, зато на месте падения машины времени опять кипел и дрожал воздух.

Филипп, сидя напротив чокнутого танкиста и оценивая свои собственные впечатления, усомнился в реальности происходящего. Все увиденное здесь слишком напоминало воздействие специального газа, вызывающего продолжительную галлюцинацию.

Небо над головою было совершенно чистым, глубоким, синим. Легкий ветерок шевелил пески пустыни. Со скрипом распахивались люки танков и броневиков. Танкисты лениво соскакивали на землю. Они стояли возле своих боевых машин, сходились в группы по пять — семь человек. Обменивались сигаретами, курили. Кто-то умывался из шланга. Кто-то молился, встав на колени на коврик лицом на запад.