Сияние

— У меня в голове все время слышны голоса! — закричала она. — Что это? Что случилось? Я чувствую себя так, будто схожу с ума!

— Какие голоса? — Он смотрел на нее убийственно вежливо.

Она повернулась к Дэнни:

— Ты?..

Мальчик медленно кивнул:

— Да. И музыка. Как будто из старинных времен. В голове.

Кабина опять остановилась. Пустынный, потрескивающий отель молчал. Снаружи в темноте завывал под карнизами ветер.

— Может, вы оба спятили? — тоном светской беседы спросил Джек. — Я не слышу ни хрена, кроме того, что у лифта что-то вроде электрической икоты. Если вы решили устроить хоровую истерику, отлично. Но я пас.

Лифт снова ехал вниз.

Джек шагнул вправо, где на стене на уровне груди громоздился ящик с застекленной передней стенкой. Он ударил по ней голой рукой, сжатой в кулак. Стекло, звякнув, провалилось внутрь. Из двух костяшек потекла кровь. Джек залез внутрь и достал длинный гладкий ключ.

— Джек, нет. Не надо.

— Я намерен заняться своей работой. Оставь-ка меня теперь в покое, Венди.

Она попыталась схватить его за руку. Он оттолкнул ее назад. Венди запуталась в полах халата и неуклюже шлепнулась на ковер. Дэнни пронзительно закричал и упал на колени рядом с ней. Джек опять отвернулся к лифту и вставил ключ в гнездо.

Тросы исчезли, а в маленьком окошке показалось дно кабины. Секундой позже Джек с силой повернул ключ. Раздался скрип, скрежет, и лифт мгновенно замер. Отцепленный мотор в подвале взвыл еще громче, после чего включился размыкатель контура, и «Оверлук» погрузился в неземную тишину. По сравнению с ней ночной ветер за окном показался очень громким. Джек тупо смотрел на серую металлическую дверцу лифта. Под замочной скважиной осталось три пятнышка крови из рассеченных костяшек пальцев.

Джек опять обернулся к жене и сыну. Венди сидела, а Дэнни одной рукой обнимал ее. Оба пристально смотрели на Джека, словно он был чужаком, которого они видят впервые — может статься, опасным чужаком. Он открыл рот, не вполне уверенный, что сейчас скажет.

— Это… Венди, это моя работа.

— Да пошел ты со своей работой, — отчетливо выговорила она.

Джек опять повернулся к лифту, просунул пальцы в щель справа от двери, и та нехотя приоткрылась. Потом ему удалось всем телом навалиться на нее и распахнуть настежь.

На уровне груди Джека оказался пол кабины — она застопорилась на полпути к площадке. Из кабины лился теплый свет — полная противоположность нефтяной черноте уходящей вниз шахты.

Ему показалось, что он смотрит туда бесконечно долго.

— Пусто, — произнес он потом. — Короткое замыкание, как я и говорил.

Согнув пальцы, Джек сунул их в щель за дверцей и принялся тянуть, чтоб та закрылась… потом ему на плечо легла ладонь жены — на удивление сильная. Она оттаскивала Джека прочь.

— Венди! — крикнул он. Но та уже ухватилась за нижний край кабины и подтянулась настолько, что смогла заглянуть внутрь. Потом она попробовала подтянуться до конца, мышцы на плечах и животе судорожно напряглись. На миг результат оказался под сомнением. Ноги Венди болтались над чернотой шахты, а розовая тапочка соскользнула с ноги и, падая, исчезла из вида.

— Мама! — закричал Дэнни.

Тут она оказалась наверху — щеки горели, бледный лоб светился, как спиртовой фонарь.

— А это что, Джек? Короткое замыкание? — Она что-то бросила, и коридор вдруг заполнился носящимся в воздухе конфетти — белым, красным, синим и желтым.

— Вот это?

Лента зеленого серпантина, выцветшая от времени до бледного, пастельного тона.

— Или это?

На ковер с диким узором приземлилась извлеченная Венди из кабины черная шелковая маска, присыпанная на висках блестками, — «кошачьи глазки».

— Похоже это на короткое замыкание, как по-твоему, Джек? — крикнула ему Венди.

Джек медленно отступил от маски, машинально мотая головой. С ковра, усыпанного конфетти, «кошачьи глазки» равнодушно смотрели в потолок коридора.

37. Бальный зал

Настало первое декабря.

В восточном крыле, в бальном зале, на туго набитом кресле с высокой спинкой стоял Дэнни. Он разглядывал часы под стеклянным колпаком. Часы занимали середину высокой декоративной каминной полки, по бокам которой расположились два крупных слоника из слоновой кости. В глубине души мальчик ожидал, что слоники зашевелятся и попытаются поднять его на бивни, но те оставались неподвижны. «Безопасны».

С той ночи, когда ожил лифт, Дэнни все в «Оверлуке» начал делить на две категории. Лифт, подвал, детскую площадку, номер 217 и президентский люкс (оказывается, не «лук», а «люкс»; накануне за ужином папа читал какой-то гроссбух, и он посмотрел в нем, как правильно, тщательно запомнив) Дэнни отнес к категории «опасных». «Безопасными» были их комнаты, вестибюль, крыльцо. Судя по всему, бальный зал — тоже.

(Во всяком случае, слоники.)

Относительно прочих помещений уверенности не было, так что мальчик взял себе за правило избегать их.