Сияние

Он разглядывал часы под стеклянным колпаком. Их закрывало стекло, потому что все колесики, зубчики и пружинки механизма торчали наружу. Снаружи их огибал не то хромированный, не то стальной рельс, а прямо под циферблатом торчала палочка-ось со сцепляющим зубом на каждом конце. Стрелки часов показывали четверть двенадцатого, и, хотя Дэнни не знал римских цифр, по расположению стрелок можно было догадаться, в котором часу те остановились. Часы стояли на бархатном основании. Перед ними, слегка искаженный кривизной колпака, лежал искусно сделанный серебряный ключ.

Дэнни относил часы к тем предметам, трогать которые воспрещалось: как декоративный пожарный щит в обитом латунью шкафчике возле камина в вестибюле или высокий китайский комод у дальней стены столовой.

В нем вдруг поднялось ощущение несправедливости, сердитое возмущение, и

(мало ли, что мне нельзя трогать, наплевать, оно-то меня тронуло, верно? оно играло со мной, так?)

Так. К тому же не слишком заботясь, чтобы не сломать.

Дэнни вынул руки из карманов, ухватился за стеклянный колпак, приподнял и отставил в сторону. Он позволил себе одним пальцем быстренько провести по механизму. Указательный палец легко скользнул по колесикам, а зубчики оставили на его подушечке вмятины. Дэнни взял серебряный ключ. Он был неудобно маленьким для взрослого, но отлично подошел пальцам малыша. Мальчик сунул ключ в замочную скважину посреди циферблата. Тот устойчиво вошел на место с едва уловимым щелчком, который Дэнни скорее ощутил, чем услышал. Конечно, вращался ключ вправо, по часовой стрелке.

Дэнни поворачивал его, пока тот не застопорился, и тогда вынул. Часы затикали. Зубчики завертелись; описывая полукружья, из стороны в сторону заходило большое спусковое колесо. Стрелки ожили. Держа голову абсолютно неподвижно, широко раскрыв глаза, можно было заметить, как минутная стрелка поползла к часовой. До места их встречи следовало преодолеть около сорока пяти минут. До полуночи.

(И над всем воцарилась Красная Смерть.)

Мальчик нахмурился, а потом отогнал эту мысль. Она не вызывала у него никаких ассоциаций и ничего для него не значила.

Он опять вытянул указательный палец и подтолкнул минутную стрелку к часовой отметке, снедаемый любопытством — что же произойдет. Кукушки в часах явно не было, но в них зачем-то поместили стальной рельс.

Раздалась короткая серия щелчков, а потом часы принялись вызванивать вальс Штрауса «Голубой Дунай». Начал разматываться рулон пробитой дырочками ткани шириной не более двух дюймов. Поднимались и опускались маленькие группки латунных молоточков. По стальному рельсу из-за циферблата выплыли на всеобщее обозрение две фигурки — балетные танцовщики. Справа — юноша в черном трико и пуантах, слева — девушка в пышной юбочке и белых чулках. Изящно изогнутые руки образовывали над их головами арки. Куклы сошлись на середине, перед римской шестеркой.

Сбоку Дэнни высмотрел крошечные желобки — прямо под мышками у танцоров. Туда скользнула ось, раздался еще один тихий щелчок. Зубцы на обоих концах оси начали поворачиваться. Звенел «Голубой Дунай». Опустив руки, танцоры обнялись. Юноша поднял девушку над головой, а потом перевернул через стерженек. Теперь оба лежали рядом, голова юноши зарылась под короткую балетную пачку девушки, а девушка уткнулась лицом в середину трико партнера. Их сотрясала механическая страсть. Дэнни сморщил нос. Куколки целовали пиписки. Ему стало противно.

Через минуту все пошло обратным ходом. Юноша сделал обратное сальто через стерженек оси и поднял девушку на ноги. Дэнни показалось, что куклы понимающе кивнули друг другу, потом их руки снова изогнулись арками над головой. Танцоры ретировались тем же путем, что и появились, и исчезли точно в тот момент, когда закончился «Голубой Дунай». Часы принялись отсчитывать серебристые удары.

(Полночь! Бьет полночь!)

(Маскам ура-аааа!!!)

Дэнни резко повернулся на кресле, едва не свалившись. Бальный зал был пуст. За двойным соборным окном с неба снова посыпался снег. На полу лежал несмятый огромный ковер — богатое переплетение красно-золотой вышивки (на время танцев его, конечно, скатывали). Вокруг рассредоточились маленькие, создающие интим столики на двоих; в потолок торчали ножки перевернутых, похожих на пауков стульев.

Совершенно пустынный зал.