Сияние

Они съехали на лифте в теперь уже совершенно пустой вестибюль, только Уотсон в кожаной куртке подпирал входную дверь, ковыряя в зубах зубочисткой.

— Я думал, вы уже далеко отсюда, — прохладным тоном произнес мистер Уллман.

— Да вот, торчу тут, чтоб напомнить мистеру Торрансу про котел, — сказал Уотсон, выпрямляясь. — Не спускать с него глаз, приятель, тогда все будет в лучшем виде. Раза два на дню скидывайте давление. Оно ползет.

Оно ползет, подумал Дэнни. Эти слова эхом пошли гулять по длинному тихому коридору в его сознании, зеркальному коридору, в который люди редко заглядывают.

— Хорошо, — сказал отец.

— И проживете, как у Христа за пазухой, — сказал Уотсон и протянул Джеку руку. Тот пожал ее. Уотсон повернулся к Венди и склонил голову.

— Мэм, — сказал он.

— Очень приятно, — отозвалась Венди и подумала, что это прозвучало совершенно абсурдно. Она была родом из Новой Англии, прожила там всю жизнь, и ей казалось, несколькими короткими фразами этот лохматый Уотсон воплотил все то, что, по общему мнению, и есть Запад. Пусть даже до этого он ей развратно подмигивал.

— Мастер Торранс, — серьезно произнес Уотсон и протянул руку. Дэнни, к этому времени уже целый год прекрасно разбиравшийся в рукопожатиях, робко подал свою и почувствовал, как она утонула в ладони Уотсона. — Заботься о них хорошенько, Дэн.

— Да, сэр.

Уотсон отпустил ручонку Дэнни и, выпрямившись во весь рост, взглянул на Уллмана.

— Ну, до будущего года, — сказал он, протягивая руку.

Уллман вяло коснулся ее. Бледно-розовый камень в его перстне поймал свет люстры в вестибюле и зловеще подмигнул.

— Двенадцатого мая, Уотсон, — промолвил он. — Ни на день раньше или позже.

— Да, сэр, — ответил Уотсон, и Джек ясно представил, как мысленно тот прибавил: Козел вонючий.

— Хорошей вам зимы, мистер Уллман.

— О, в этом я сомневаюсь, — высокомерно ответил тот.

Уотсон отворил одну створку большой парадной двери, ветер взвыл громче и принялся трепать воротник его куртки.

— Ну, ребята, поосторожней, — сказал он.

— Да, сэр, — ответил за всех Дэнни.

Уотсон, чей не столь уж далекий предок владел отелем, застенчиво проскользнул в дверь. Она закрылась за ним, заглушив ветер. Они все вместе посмотрели, как Уотсон простучал поношенными черными ковбойскими сапогами по широким ступеням парадного крыльца. Пока он пересекал стоянку и забирался внутрь своего пикапа «интернэшнл харвестер», у его ног крутились хрупкие желтые осиновые листья. Он завел машину, из заржавленной выхлопной трубы вылетел синий дымок. Пока машина задним ходом выезжала со стоянки, все молчали, словно находясь во власти заклятия. Грузовичок Уотсона исчез за выступом холма, а потом появился снова, маленький, на главной дороге. Он держал курс на запад.

На мгновение Дэнни почувствовал себя одиноким, как никогда в жизни.

13. Парадное крыльцо

Семейство Торрансов стояло на длинном парадном крыльце отеля «Оверлук», словно позируя для семейного портрета: в центре — Дэнни в застегнутой курточке, которая с прошлой осени стала мала и уже протиралась на локтях; позади него — Венди, опустившая руку ему на плечо; слева от мальчика — Джек, чья ладонь невесомо покоилась на макушке сына.

Мистер Уллман в дорогом коричневом мохеровом пальто, застегнутом на все пуговицы, поотстал на шаг. Солнце, уже совсем скрывшееся за горами, обвело вершины золотой огненной каймой, а падающие от предметов тени сделало длинными и лиловыми. На стоянке осталось только три машины: здешний грузовичок, «линкольн-континенталь» Уллмана и видавший виды «фольксваген» Торранса.

— Ну, вот ключи, — сказал Уллман Джеку. — Вы все поняли насчет котла и топки?

Джек кивнул, чувствуя к Уллману что-то вроде искреннего сочувствия. В этом сезоне дела закончились, клубок смотали до двенадцатого мая будущего года — не до одиннадцатого, не до тринадцатого, — и отвечающий за все Уллман, Уллман, говорящий об отеле тоном, в котором звучала несомненная страсть, не мог не поискать недочетов.

— Думаю, я справлюсь как следует, — сказал Джек.

— Хорошо. Буду держать с вами связь. — Но он по-прежнему медлил, будто ждал, что ветер придет на помощь и, может быть, отнесет его к машине. Наконец Уллман вздохнул: — Ну ладно. Желаю хорошо провести зиму, мистер Торранс, миссис Торранс. И тебе, Дэнни.

— Спасибо, сэр, — сказал Дэнни. — И вам тоже.

— Сомнительно, — еще раз произнес Уллман, и это прозвучало грустно. — Этот отель во Флориде, если говорить начистоту, настоящая помойка. Убиваешь время на суету. «Оверлук» — вот мое настоящее дело. Хорошенько заботьтесь о нем для меня, мистер Торранс.

— Надо думать, будущей весной, когда вы вернетесь сюда, он окажется на месте, — сказал Джек, а в мозгу Дэнни молнией промелькнула мысль

(а мы?)

и пропала.

— Конечно. Конечно, он окажется на месте.

Уллман посмотрел на детскую площадку, где под ветром потрескивали кусты-животные. Потом еще раз деловито кивнул.

— Тогда до свидания.