Сияние

Каждый новый плутонский гражданин снабжается достаточным инвентарём для постройки жилья, крепкой и надёжной обогревательной системой марки «Баньян» [55] с бесплатным запасным генератором, семенами для быстро удобряемого посева инфанты, двумя дробовиками и дыхательными масками базовой модели для всей семьи. Остальное зависит от вас! Экстраординарные свойства уникальных цветков инфанты означают, что ни одна живая душа на Плутоне не останется голодной – их легко выращивать и легко собирать, каждый цветок предоставляет полный набор питательных элементов, не считая фолатов, рибофлавина, витамина А и железа. Наши учёные каждый день открывают новые и полезные свойства этого чудесного растения! Не съешьте все цветы зараз!

Итак, день на Плутоне равняется неделе дома, а год длится примерно двести сорок восемь земных лет, но, на вашу удачу, старый добрый кукурузник Фрэнк Маккой, Джон Смок Джонсон и команда «Красного мундира» приземлились здесь точнёхонько в середине весны – этот двадцатилетний промежуток мы зовём «Майская Роза». Нам не придётся увидеть здешнюю зиму, нет, сэр. А теперь, когда на горизонте маячит лето, наступило великолепное время для того, чтобы пустить корни. Лето на Плутоне – милое и тёплое времечко, и вы сможете им наслаждаться всю свою жизнь. Лагуны Тавискарона манят красивых купальщиц и рыбаков с равной силой; наблюдая за величественными Воскресными Закатами с балконов Мормо, вы от восторга перестанете дышать. Нигде в Солнечной системе нет мира более благословенного, более изысканного, с более щедрой долей полученных от Бога даров. Больше никакого обязательного труда под Юнион Джеком или Красным Молотом, длинной рукой Вены или бдительным взглядом Нанкина. С фактической точки зрения, прохождение Солнца между Землей и Плутоном несколько лет назад означает, что эти динозавры с кружевными манжетами мало что видят, кроме своего послеполуденного чая. Мы не услышим ничего со Старых миров примерно до 2112 года, так что откиньтесь на спинку стула, расслабьтесь, налейте себе виски со льдом и пошлите им сердечный воздушный поцелуй.

Пожалуйста, обратите внимание на то, что Прозерпина и её окрестности доступны лишь для полицейского персонала. Все причастные субъекты постановили, что случившийся там инцидент следует считать завершившимся, и на месте происшествия не осталось ни зданий, ни предметов, представляющих интерес. Все соответствующие конструкции были впоследствии разобраны, переработаны в строительные материалы и использованы почти в каждом городе Плутона в качестве жеста солидарности и коллективной скорби. Мы открыто объявляем о своей враждебности к охотникам за сокровищами, оккультистам и другим бандитам, которые придут грабить нашу милую, мирную землю ради воображаемых секретов. Нет никаких загадок; иногда колонии терпят неудачу. Ищите эту мать плутонского эксперимента в чугунолитейных заводах Мормо, в кирпичах Нифльхейма, в черепице Элизиума, в шпилях Тавискарона и брусчатке Ламентации, в великих цитаделях и их глубоких фундаментах.

Мы все – Прозерпина.

Мы просим, чтобы вы уважали личную трагедию, какой является потеря этого города, как уважали бы вдовство любимой бабушки – дама предпочла бы не говорить на эту тему, и все мы, соблюдая приличия, поступим сообразно её желаниям.

Нарушителей границы застрелят на месте.

Да, мы здесь, на Плутоне, друг за друга стоим горой. Будешь хорошим соседом – и у тебя будут хорошие соседи. Пожалуйста, навещайте еженедельно вашу местную Базу для получения мальцового молока и витаминных добавок, рабочих предписаний, а также для участия во всяких увеселительных мероприятиях.

На Плутоне вы можете быть кем угодно. Возможности бесконечны.

«Тёмно-синий дьявол» «Человек в малахитовой маске»: Totentanz

[56]

21 февраля 1962 г. 4:34 пополудни

Плутон – очень маленькое местечко. Танцуя с газовыми гигантами, привыкаешь к широким просторам. Но это кукольный мир. Мы облетели вокруг бледной планеты, словно ворон вокруг мыши, которая стремглав несётся через серую и унылую пустошь. Вниз, вниз в гравитационный колодец желаний, где сила тяжести похожа на рукопожатие между Плутоном и Хароном, этими мрачными, угрюмыми близнецами, навеки скованными, неустанно вальсирующими на краю изведанного космоса. Ни один из них не превышал всерьёз своими размерами Африку; они носили свои кричаще безвкусные браслеты из ледников и чёрной, ломкой земли – земли, покрытой полями инфанты, такими яркими и обширными, что я их видел, пока мы по спирали спускались с ледяной дороги: мазки света, слегка фиолетовые, слегка зеленовато-жёлтые. Я вообразил, что если бы мог парить снаружи «Обола», мне удалось бы ощутить запах этих цветов, их аромат, пронзающий гулкую пустоту, как духи нервной дамы, объявляющие о её присутствии.