Сияние

(Когда он вернулся в свой кабинет и увидел там улыбающегося Дэнни в одних спортивных трусах, багровое облако ярости медленно затуманило Джеку рассудок. Впрочем, медленным это показалось только ему самому, а на самом деле все произошло менее чем за минуту. Это была иллюзия замедленности, как нам представляются замедленными некоторые наши сны. Дурные сны. За время его отсутствия каждая полка и каждый ящик в кабинете подверглись разорению. Шкафы, бюро, книжные стеллажи. Все выдвижные ящики письменного стола были выдернуты наружу. Листы его рукописи – пьесы в трех действиях, над которой он кропотливо трудился, переделывая новеллу, написанную семь лет назад, еще студентом – были беспорядочно разметаны по полу. Он как раз пил пиво, внося поправки во второй акт, когда Уэнди позвала его к телефону, и Дэнни успел разлить пиво из банки по страницам пьесы. Вероятно, чтобы посмотреть, будет ли оно пениться. Будет ли пениться, будет ли пениться – эти слова звучали у него в голове снова и снова, подобно однообразному тошнотворному аккорду на расстроенном пианино, замыкая гневную цепь в мозгу. Он решительно шагнул к своему трехлетнему тогда сыну, смотревшему на него снизу вверх с широкой улыбкой, явно получившему удовольствие от успешно проделанной в отцовском кабинете «работы». Дэнни пытался что-то ему сказать, но именно в тот момент он схватил его за руку и выгнул ее, чтобы заставить выронить «Штрих» для пишущей машинки и автоматический карандаш, которые сын все еще сжимал в кулачке. Дэнни чуть слышно вскрикнул… Нет… Нет… Говори правду. Он громко закричал. Джек плохо помнил подробности – облако злости, мерзкий звук, напомнивший ему пародии Спайка Джонса… Откуда-то доносился голос Уэнди, спрашивавшей, что случилось. Ее заглушал внутренний туман. Да и при чем здесь она? Дело касалось только их двоих. Он резко развернул Дэнни, чтобы отшлепать, и сильные мужские пальцы сдавили тощее предплечье малыша. Треск сломавшейся кости был не громким, вовсе не громким, а очень громким – ОГЛУШАЮЩИМ, но не громким. Этого звука оказалось вполне достаточно, чтобы стрелой пронзить всепоглощающий красный туман. Но вместо того чтобы принести с собой свет, звук впустил в сознание новые черные облака стыда и сожаления, страха и мук совести конвульсивно агонизирующей души. Это был чистейший звук, оставивший прошлое по одну сторону, а будущее – по другую. Такой же звук издает сломавшийся грифель карандаша или хворост, который для растопки переламываешь через колено. И полная тишина по другую сторону, похожая на дань уважения к наступившей новой жизни, которая продлится теперь до конца дней. Он видит, как от лица Дэнни отливает кровь, делая его похожим на сыр, видит глаза сына: всегда такие большие, они становятся еще крупнее, но взгляд их стекленеет. И Джеку уже представляется, как Дэнни падает без чувств на ворох пропитанных пивом листов бумаги; он слышит собственный голос – слабый, пьяный, нечленораздельный, абсурдная попытка повернуть все вспять, чтобы никакого звука, никакого громкого треска сломанной кости не было и в помине (должен же в доме быть порядок, в конце-то концов?). «Дэнни, с тобой все хорошо?» И вопль боли в ответ, а потом испуганные причитания Уэнди, когда она вошла и сразу увидела, под каким неестественным углом выгнуто предплечье сына; рука никак не могла так изломанно свисать в том мире, где живут нормальные семьи. Ее собственный крик, когда она обняла Дэнни, бормоча бессмыслицу: «О Боже о Боже милостивый о Господи твоя ручка твоя бедненькая ручка»; и Джек, стоявший рядом, растерянный и поглупевший, бессильный постичь, как что-то подобное могло произойти. Он стоял, а потом его глаза встретились с глазами жены, и он понял, что Уэнди ненавидела его. Тогда до него не дошло, что эта ненависть могла означать в обыкновенном, житейском смысле. Только позже он осознал: в тот вечер она вполне была способна уйти от него, снять номер в мотеле, а утром обратиться к адвокату по разводам или даже вызвать полицию. Но сначала он увидел лишь ненависть жены – и был глубоко потрясен, испытав полнейшее одиночество. Ощущение оказалось ужасным. Подобным смерти. Потом Уэнди бросилась к телефону, чтобы набрать номер больницы, держа кричащего мальчика на согнутой в локте руке, но Джек не пошел за ней, а остался стоять посреди хаоса своего кабинета, дыша пивными парами и думая…)

Вы потеряли контроль над собой.