Сияние памяти (СИ)

   - А вы ему понравились, - заявил незваный гость, без приглашения плюхаясь на землю рядом. Подозреваю, этой фразой все собачники заводят разговор с незнакомыми людьми. - Мигель Грау, к вашим услугам. А вы, я слышал, господин Нельсон? Очень забавно, на Древней Земле когда-то были военачальники с такими фамилиями: адмиралы Грау и Нельсон. Не слыхали, нет? Неудивительно, кому теперь интересны те дремучие времена?

   Меня больше интересовало, долго ли он намерен тут просидеть. Наверняка дольше, чем я смогу игнорировать его.

   - Моего приятеля зовут Чарли, - не унимался тёзка военачальника. - Он добрый пёс, любит гулять и не дурак покушать. Уверен, вы с ним подружитесь.

   Добрый пёс вильнул хвостом, шевельнул бровями и улёгся перед нами. С озера прилетел лёгкий ветерок, взъерошил водную гладь... Пахнуло в лицо мокрой псиной.

   Вслед за рябью над поверхностью воды показалась тёмная туча. Она то изгибалась, то вытягивалась столбом. Видно было плохо, но я знал, что это местные бабочки вновь затеяли брачные игры.

   - Красивые здесь места. Я бы даже сказал: чертовски красивые. Очень подходящие, чтобы умереть. Хотел бы я в свои последние моменты оставить в памяти нечто столь же восхитительное, - он кивнул в сторону озера и приближающегося роя. Уже можно было разглядеть тысячи трепещущих крыльев, переливающихся всеми оттенками красного.

   - Одно из тех зрелищ, от которых внутренний хор наконец умолкает и бытие так погружается в тебя, что невозможно понять - осязаешь ли ты его потому, что оно существует, или оно существует, потому что ты его осязаешь, - Грау склонился ко мне так близко, что по щеке мазнуло горячим дыханием. - Лично я уверен во втором.

   В этот момент я понял, что мой сосед очень стар. А ещё - что он законченный псих.

   С твёрдостью, с какой его однофамилец, должно быть, направлял монитор на таран, Грау продолжил:

   - Мы создаём реальность воспоминаниями. Не теми, которыми обычно полнятся головы людей: рваными и мутными, испещрёнными хаотическими обрывками мыслей. Ведь как воспринимает действительность средний человек? Мимоходом, между делом. Видит только намётки, предоставляя мозгу дорисовывать остальное, словно тому больше делать нечего... Таким воспоминаниям следует давать умереть навсегда. Ценность имеет другое воспоминание - чистое, полное жизни и тишины меж её клеток. Цельное и завершённое.

   Мне показалось, что ещё немного, и я его стукну. Только и не хватало для радости жизни - бредовых рассуждений какого-то полоумного о качествах воспоминаний. Должно быть, кто-то сболтнул старичку о моём диагнозе, вот он и перевозбудился...

   - Когда человеку удаётся поймать такое состояние, он делает живым и настоящим весь мир - вот такое оно, сияние памяти. Претуанцы называют это "поймать второй конец радуги", как будто один конец поймать плёвое дело. Чудаки, правда? Зато и помнят целую вечность, сколько её ни есть...

   - Прошу меня извинить, - я с трудом поднялся на онемевшие ноги. - Пора принимать лекарства.

   - Конечно, - легко согласился старик.

   С этой отговоркой я сбежал и весь остаток дня не выходил из дома.

   Ночью я по обыкновению лежал в темноте, глядя в потолок. Я не плакал, но иногда из глаз сами собой вытекали слёзы, будто им стало тесно внутри. Мне было плевать. Кажется, я начал дремать, когда разобрал несвойственные здешней обстановке звуки. Какое-то тихое поскрёбывание со стороны двери. Местная живность, подумал я и снова начал проваливаться в сон. Но тут к скребкам добавился тихий плач. Это было уже слишком.

   Натянув штаны и прихватив с собой тапок в качестве метательного орудия, я вышел в прихожую и отворил входную дверь. На пороге сидел давешний сеттер, и что-то в его виде вызывало очень настойчивые и столь же дурные предчувствия.

   Сеттер снова заскулил, после чего ухватился зубами за штанину и потянул меня в сторону своего домика. С тоскливым чувством, что позволяю втянуть себя в неприятную и наверняка утомительную ситуацию, я, как был - босиком и с тапком в одной руке, - побежал к коттеджу Грау.

   Однофамилец военачальника лежал в постели с довольной улыбкой на устах, словно смакуя удавшуюся пакость, и был совершенно, бессовестно мёртв.

   Так мёртв, как хотел быть я.

   Глядя на его ухмылку, я не мог избавиться от нелепого ощущения, что он украл у меня это удовольствие. Накануне он был вполне бодр и весел, ничуть не походил на умирающего. И с чего только он вздумал преставиться?.. П-падла.

   Наутро меня опять разбудили. Весьма настойчивым стуком в дверь. На пороге стояли местный полисмен, девушка-администратор и чёртова псина, которая протиснулась между косяком и моей ногой и скрылась в спальне.