Сияние памяти (СИ)

   - Извините, господин Нельсон, - Лики Ней и вправду было неловко. - Мне очень жаль, что пришлось вас разбудить, но вскрылись новые детали и... в общем, надо уладить пару формальностей. Вот, возьмите, - в протянутой руке оказалась небольшая коробка. Спросонья я её невольно взял, чего делать, конечно же, не следовало. - Мистер Грау оставил распоряжение, чтобы все его вещи и документы, а так же собака, оставались у вас до тех пор, пока за ними не прилетят претуанцы.

   - А?..

   - Господин Грау имел претуанское гражданство, - сообщила девушка, словно это что-то объясняло. - Всё его имущество должно быть передано им. Собака тоже претуанская, какая-то ценная порода - вы уж присмотрите за ней, пожалуйста.

   По мне, сеттер выглядел вполне заурядным, но дело было не в этом.

   - Все это хорошо, но при чём тут я?

   - Мистер Грау оставил однозначные распоряжения.

   - Но я не хочу!.. Я его даже не знал!..

   - Но это же претуанцы, - администратор понизила голос и округлила глаза. - Вы не волнуйтесь, им уже сообщили, они прибудут в течение нескольких дней.

   - Заверьте сопроводительный документ, - полисмен сунул мне под нос планшет.

   - Тело покойного я тоже должен держать у себя до прилёта претуанцев? - прорычал я.

   - Нет, что вы. Мы понимаем ваше состояние...

   Я захлопнул дверь и прошёл в спальню с твёрдым намерением выставить четвероногую скотину прочь.

   Сеттер улёгся на пол, изогнувшись зюкой и уткнувшись носом в угол. В таком виде только на могилу класть вместо надгробия.

   - Добро пожаловать в клуб, - буркнул я и повалился на кровать.

   Следующим днём пёс всё так же лежал, ничем не интересуясь и ни на что не реагируя. Только шевелил ушами, когда я называл его имя. Подозреваю, из вежливости. Посыльный доставил для него еду, но сеттер не проявил к ней никакого интереса. Он вообще почти не шевелился. Мелькнула крамольная мысль, что мы действительно подружимся...

   Из любопытства я просмотрел содержимое коробки Грау. В ней оказался джентельменский набор много путешествующего человека: документы, заначки, коды связи на все случаи жизни. У псины тоже был свой идентификатор - на имя Чарльза Грау. Забавно.

   Настало время прогулки, которое мы оба восприняли без восторга. Выставлять пинками депрессивного пса... словно мне самого себя было мало...

   Доковыляв до обычного места, я уселся на траву. Чарли лёг там же, где и вчера. У берега над водой роились тучей огромные бабочки. Все оттенки красного. Только не было чокнутого старикана, несущего бредятину про чистоту воспоминаний.

   Я почувствовал озноб и ушёл раньше обычного.

   Сеттер плёлся, свесив хвост и голову. Ну и ладно. Лишь бы не сдох до прилёта его хозяев.

   Вечер я проводил в кресле на веранде. С исчезновением Грау все ближайшие ко мне домики пустовали. Здесь и так можно было постигать смысл одиночества, когда же темнота скрывала очертания редких построек, одиночество начинало казаться абсолютным.

   Прошаркав когтями по полу, сеттер подошёл ко мне и плюхнулся рядом. Издал протяжный стариковский вздох. Я невольно тоже вздохнул, опустил руку ему на голову. Так мы и сидели, два моральных инвалида.

   Наверно, я не заметил, как задремал. Густая тёмно-зелёная темень сменилась синей, под ноги улёгся белый, оглушительно хрустящий снег. Притоптанная дорога и по бокам сугробы во весь мой мальчишеский рост. Мы с отцом толкаем друг друга боками и плечами - кто кого, - падаем с хохотом в сугроб. Пахнущий свежестью снег забивается под воротник, холодит шею. Пёс скачет вокруг, подбадривая нас лаем. Смех. И звенящая тишина. Кажется, я счастлив.

   Я очнулся словно наэлектризованный. Синие тени в складках сугроба и весёлое лицо отца явственно стояли перед глазами. Обычно сны оставляли мне только липкие обрывки кошмаров, которые хочется выплюнуть перед тем, как почистить зубы, но этот был такой живой - казалось, стоит прикрыть глаза, и снова окажешься там, на трескучем вечернем морозе.

   Я шарахался по веранде, не находя себе места. Пёс с беспокойством наблюдал за мной, отошёл на всякий случай в сторонку.

   Ощущения были противоречивые - то ли страх, то ли надежда. Рваные и невнятные, как сказал бы Грау. Хаос мыслей прилагается.

   Неужели доктора ошиблись, и память всё же может вернуться? Или это просто случайный сон?..

   Назавтра продолжили накатывать картинки-воспоминания. Вот я иду на лыжах, собака идёт по пятам, пытаясь наступать на пятки лыж и узкие, блестящие полоски лыжни, но то и дело всё равно проваливается по самое брюхо. А вот мы барахтаемся в быстрой речке, что обнимает холодом грудную клетку. И захватывает дух.

   Я посмотрел на сеттера с новым интересом. Потрепал висячие уши. Жест показался естественным и привычным. Конечно же.

   Вывод напрашивался сам собой: в детстве у меня была такая же псина, вот и всколыхнулись некоторые чудом уцелевшие воспоминания. Наверное, и нервировал пёс с самого начала потому, что растревожил что-то внутри.

   За этими размышлениями я вяло ковырялся в тарелке, когда заметил поверх стола пару глаз, исполненных той вселенской тоски, на которую так горазды легавые при виде чужой еды.

   - Что, оголодал, сирота? - хмыкнул я.