Сияние серого солнца (СИ)

— Умею, папа научил. Он служил в Капитолий, как все его предки. Ну, потомственные, хотя нет, — осекается и безразлично продолжает, — не забивай себе голову, и иди спать. Ты должна быть бодрой, — пытается флегматично отогнать меня с крыши.

И я задаю самый дурацкий вопрос в своей жизни.

— Можно тебя обнять напоследок?

— До чего же ты сентиментальная. Ты, правда, из второго?

— Ну что за стереотипы? Я-то думала, что ты у нас прогрессивная.

— Стереотипы не возникают на пустом месте.

И мы обнимаемся, как настоящие друзья. Даже с Шарлотт я так не обнималась. А оказывается это приятно.

========== И пусть удача будет на моей стороне. Начало игр. ==========

Готовлюсь ко сну. Странно, но после того, как я вернулась от встречи с Лисой, я чувствую себя довольно спокойно. Будто так и должно быть, словно это всего лишь пустячный экзамен или собеседование, которое можно блестяще сдать.

Меня не бросает в жар, меня не лихорадит. Главное, чтобы завтра все это не вышло боком. Перед сном я делаю растяжку, имитирую метание ножей, ведь Бруту пришлось их вернуть, чтобы Аталу не заподозрили в пропаже. Ем булочку с корицей и пью ванильный коктейль. Вскоре неожиданно кто-то стучится в дверь, и я даю разрешения войти.

Входит Катон. Как я не удивлена. Лицо у него как всегда беспристрастное, к такому привыкли все.

Интересно, а какое у него лицо, когда он собирается кого-то прирезать?

— Реггадсон, ты же помнишь о нашем договоре? — скептически осведомляется он.

— Да, помню. Ты меня убьёшь на финале, — отвечаю я под стать ему, что аж самой не верится своему спокойствию.

— Ну, тогда удачи. Мирта. И не забывай, кто твой настоящий враг, — смотрит он долго и задумчиво.

— Я помню, Катон, — говорю ему глухим тоном. Больше говорить-то нечего. Ещё немного постояв, он уходит. Когда слышу его удаляющиеся шаги, то у меня невольно щемит сердце.

Просто не хочу, чтобы он уходил. Он последнее, что меня связывает с моим родным дистриктом. Он осколок прошлого и вряд ли я смогу взять его с собой в будущее.

Шаги затихают, а значит, и затихают отголоски прошлого. Хотя, надеюсь, у меня еще будет возможность увидеть его на арене, чтобы помнить, кто я на самом деле.

Хорошо, когда вас стравливают друг на друга, когда вы никого не знаете. Но игры жестоки тем, что ты знаешь своего противника. Знаешь, кто он. А зрители нет, потому им и легче не замечать наши смятения. Мне не страшно, но мне больно, потому что парень, с которым мы просто беседовали, вскоре попытается убить меня.

Выключаю свет. Влезаю в кровать, пытаюсь заснуть и вижу, как в небе Капитолия летают киты. Иногда галлюцинации такие яркие, что их невозможно отогнать, потому я просто ими любуюсь.

Только вот киты в этот раз мёртвые и своими невидящими взорами рыскают что-то в облаках в надежде найти утерянное. Прямо как я.

Обратно включаю свет, чтобы не отвлекаться на них, точнее светильник. Оно мерцает таким мягким сердцем, отгоняя мрачные видения подальше.

Вон там, на углу сидит грустная Шарлотт. Она в белоснежном платье с сатиновыми вставками, в наряде в котором и убежала из приюта. Без меня.

— Тут холодно и темно, а ты совсем даже не вспоминаешь меня, Маргарет, — устало произносит она.

Кто бы говорил?!

— Мирта, а не Маргарет, — поправляю я недовольно, и продолжаю, — я вскоре умру, тогда мы и встретимся, — отвечаю ей небрежно, — однако после твоего побега и благополучной жизни в первом, не хочу видеть твое лицо. Так что будь добра, сиди в своей стране теней и не высовывайся.

Нервная, агрессивная и сентиментальная…

— Не волнуйся, не ты придёшь ко мне. Придёт тот, которого ты страстно не хочешь отпускать, — драматизирует она на пустом месте. А может и не пустом. Даже там она осталась такой, какой была. Королевой драмы.

— И кто же это? — опять она меня злит своей недосказанностью, — хочешь отнять последних дорогих мне людей? И нельзя ли выражаться точнее или не разрешают?

— Он тебе никогда и не принадлежал, — саркастично отмечает Шарли. Вижу, как её глаза поблёскивают от предвкушения туманного будущего, — ты ещё жива, так что нельзя.

— Я не знаю о ком ты. Но его или её ни за что не отдам. А теперь уходи, ты мне надоела, — резко бросаю подушку на неё.

Подушка проходит сквозь и падает на пол.

— Сейчас я уйду. Но помни, что я всегда была с тобой. Мы единое.

После чего Шарлотт исчезает. Теперь я опять одна. Засыпаю со второй попытки. И думаю. Опять.

Это гадина редко врёт, может мне и правда суждено пережить первый день игр?

*****

Просыпаюсь на рассвете. Умываюсь, немного разминаю мышцы, запихиваю в себя мясо с чаем и жду, когда за мной приедут мои стилисты. Приходит Ротона.

И мы вместе с ней поднимаемся в планолет, чтобы нас отвезли в стартовый комплекс. В планолете никого нет, так как мы вылетели раньше всех. Оказывается, так тоже можно. Я удивлена таким приятным началом дня.

Но затем женщина-миротворец делает неприятный укол, именно в больное плечо, но я начинаю отчаянно храбриться, начиная отсюда.

— Удачи, трибут. Ждём твоего возвращения, — ободряюще улыбается она. И я тоже улыбаюсь в ответ.