Сияние «жеможаха»

– Самовар яко шипящая дымящая змея! Самовара в доме не держу! Чаепитие есть пристрастие, а пристрастие есть грех. Сахар делают из человеческих костей с бычачьей кровью! Твой грех – гортанобесие. Человеку нужны только хлеб и вода. Есть надо умеренно.

– Хочу побольше!

– Это чревобесие.

– Картошечки!

– Поганая трава, зовомая картоф – антихристова похоть!

Блаженная Агафьюшка смиренно кушала сушёный творог, сушёную рыбу и хлеб с берёзовыми опилками. Сладко зажмурившись, она без табурета шептала что-то из Рильке в отцовскую дырку, доила коз под присмотром Остапыча. Логин научил её чесать шерсть и прясть. Иногда Агафья начинала плакать – вспоминала любимого пса, жаловалась: «Жили мы с ним в контакте, куда я – туда и он, душа в душу. А потом убили Патрошу злые люди! Отравили!»

Тата совершенно изменилась – стала добренькой и безобидной. Только Костик ей не верил, считал, что она притворяется. Иногда он ловил её взгляд исподлобья – тяжёлый, мрачный, тлеющий, почти погасший, но готовый вспыхнуть. И слышал шёпот: «Враженёнок!» Но всё это чудилось Костику. Больше не было жеможахи, некого было бояться.

11

К весне Гриша построил лодочку-плоскодонку, чтобы уплыть с Костиком на зону. Идти по лесу он не хотел – во-первых, не знал, куда, собственно, идти; во-вторых, боялся зверей и людей. Расчёт был такой: река доставит артистов куда надо, а там разберутся.

Логин полагал, что плыть «дотуда» артистам недолго. Старику хорошо, весело жилось с Гришей и Костиком. Мысль о том, что скоро они уйдут навсегда, беспокоила Логина Самсоновича. Воздух был мягким, как парное молоко и шёрстка козлёнка, всё журчало, распускалось, лопалось, цвело и било в ноздри. Но Логин замечал дурные знаки, чуял приближение беды: в наползающем тумане кривлялись черти, под землёй ворчал дьявол, на дворе было слышно, как он набирает силу и готовится выйти из преисподней.

Логин собрал артистам еду на несколько дней: сложил в короб узелок с сухарями, узелок с сушёными грибами, узелок с шариками твёрдого сыра – такого, что не разгрызть, его рассасывать надо было. Накануне торжественного отплытия старик долго не мог заснуть, ворочался – ему не хотелось отпускать Костика. Ныло плечо, выбитое покойным Остапом. Пылающая круглая луна заглядывала в окна и дырки, обливала Логина световым космическим потоком. Ему снилось, что Лупанда снесла большое мекающее яйцо, что берёт он это яйцо в руки и несёт бережно в дом, а яйцо из рук у него вываливается, падает и разбивается. Борода Логина мокрая от слёз, кто-то жалобно блеет, лоб овевает холодный утренний ветер.

Он проснулся от того, что Агафья положила ему на грудь свою тяжёлую руку. Блеял козлёнок. Логин вышел в молочную ночь. Гремели птицы. Старик сделал несколько шагов и встал как вкопанный, перекрестился – перед ним в земле зияла ровная чёрная дыра, со дна её доносился испуганный плач новорождённого Остапыча. Кряхтя, старик полез в дыру. Под ногами почва мягко уходила вниз. Логин подхватил козлёнка, но вылезти не мог, он тихо опускался, над его головой качались молодая трава и белые цветочки. Логин подбросил козлёнка, тот, хромая и жалуясь, поковылял прочь. Старик всё глубже ехал под землю. Это было так странно, так неожиданно, что он не догадался звать на помощь. Крестился, говорил про сокрушённые зубы грешников и веселье смиренных костей. Уверял Бога, что ложе давно омыто слезами, и, наверное, нет смысла в данный момент обличать, гневаться и наказывать.

На Логина посыпалась земля, сверху замаячила толстая Агафьюшкина рожа, она на четвереньках подползла к дыре и с изумлением смотрела на оказавшегося в западне Логина.

– Агафьюшка, вытащи меня! – попросил старик. Тата замычала, попятилась и исчезла. Логин боялся шевельнуться, от каждого его движения почва начинала проседать. Ему казалось, что под ногами – тонкий слой земли и пустота, что до падения и гибели остался один шаг. На краю дыры снова возникла Тата, затмив своей фигурой занимавшийся день. В её руках была лопата. Из-под сапог посыпалась земля в глаза Логину…

– Дедушка, ты зачем меня в подполье держал?

– Я из тебя злого кова изгонял, Агафьюшка! Тебя злой ков мучил!

– Что за ков, дедушка?

– Ты кофий в миру пила, вот в тебе злой ков завёлся. Я его выгонял.

– Выгнал, дедушка?

– Выгнал, Агафьюшка, нет его! Вытащи меня!

Дурочка сунула в дыру лопату: «Хватайся, дед!» Мощным рывком вытащила Логина на свет Божий. Дыра росла на глазах и подступала к дому. Разбудили артистов. Казалось, что пустота подлезет под дом и захватит его, зажуёт. Логин молился, Агафьюшка выла от страха. У крыльца дыра остановилась.