Силь

Отгремел пир честной, всех гостей свалил хмель
Лишь остались сидеть воин и менестрель
Менестрель тихо пел, струны перебирал
Обратившись к нему, храбрый воин сказал:
"Коль остались вдвоём мы с тобой в этот час
Порешим же в бою, кто сильнее из нас!"
Но в ответ менестрель ничего не сказал,
Лишь на пламя смотрел, да играть продолжал.

Застыли, голубчики, замерли как вкопанные! - напряжённо размышлял Дон, — Пока — потому что вам просто это нравится, вы предвкушаете… Подождите!

"Отчего, менестрель, не берёшь в руки меч?
Или, струсив, решил ты себя поберечь?
Что мне песни твои, много ль проку в словах?
Коль не трус, покажи себя в ратных делах!"
Не ответил певец и с минуту молчал,
Лютню в руки он взял и, поднявшись, сказал:
"Что же, пусть будет так, мы сразимся в бою —
Ты возьмёшь в руки меч, а я песню спою.

А вот здесь проняло! Дёрнулись, зашевелились… поздно!

И пусть нет у меня ни ножа, ни клинка
Моя песня, как сталь, остра и звонка.
Сила слов велика, песней можно убить
Рассказать обо всём и в своём убедить.
Ей великая власть над сердцами дана
И сильнее меча в битве будет она"
Он ударил по струнам и песню запел
Воин словно застыл, меч поднять не сумел.

Застыньте же и вы! Оставьте неведомым образом приобретённые «способности» — ох, знали бы вы, чем придётся расплачиваться за ЭТО — бежали бы без оглядки. А теперь — верните то, что не ВАШЕ, что вам дали!

Он не верил ему, но руки не поднял
Лился дивный мотив, волю злу не давал
"Ты меня победил" — воин тихо сказал
И, качнувшись, у ног менестреля упал.

Звук струны оборвался. Дон усилием воли справился с охватившим всё тело приступом пронзительной слабости — приступом, знакомым приступом, охватывавшим его всегда после использования Песен Силы — в первый раз там, во время бойни рядом с королём Эльвингом. Проморгавшись, он увидел искажённое яростью лицо племянника, движущего руку с мечом поначалу медленно, потом всё быстрее, быстрее… Дон, даже не вынимая меча шагнул тому навстречу, понимая, что если Песня Силы не помогла, то и меч не спасёт… На него падал и не мог упасть меч племянника, падал не спеша, медленно… Медленно? Значит, медленно!

Дон без особых усилий поднырнул под удар, захватил кисть племянника, удерживавшую меч, и спокойно, как на тренировке вывернул её, разрывая связки, заставляя того скорчиться от боли и выронить меч, а второй рукой схватив противника за горло. Не удушая — а слегка придушив. Чтобы почувствовал.

Как там у друзей дела? — молнией сверкнула мысль.

Дон обернулся и успел заметить, как парень, подскочивший к гному, попытался ударить того в лицо, но его кулак утонул в огромной ладони гнома, погасившего таким образом удар. Гном аккуратно взял противника за ногу и швырнул в стену — в то самое место, куда ударил кувшин. Парень оказался прочнее и пробил дыру в стене не в пример большего размера. В этот самый миг раздалось шипение, и с заиндевевшей руки Миралиссы сорвалась Ледяная Стрела. Мощное заклинание легко разбило защитную сферу парня, надвигавшегося на Миралиссу, на осколки, и обратило того в ледяную статую. Парень не успел не то что среагировать — а даже стереть мерзкую ухмылку со своих губ. Миралисса подошла к статуе, и с омерзением пнула локтем прямо в отвратительную ухмылку, заставив статую разлететься ледяными брызгами.

Племянник заскулил, увидев такую быструю и жестокую расправу над его соратниками.

— Ну что, хочешь оказаться на их месте? — встряхнул его Дон. — Или, может быть, расскажешь, что вы там замышляете со старостой?

— Расскажу, всё расскажу! — заверещал племянник. — Мой дядюшка — староста, этот негодяй и предатель…

— А ты тогда кто? — картинно изумился гном.

— Я… хотел обо всём рассказать! Но не успел! Вы набросились на меня, как…

— Да мы ещё не набросились, — принялся засучивать рукава гном. — Но если ты настаиваешь…

— Нет, нет… Не надо!