Сила

Муж или жена, скорбящие по утраченному супругу, плача, „утрачивают свой эон“ (Одиссея). Этому выражению, по-видимому, родственно возникающее в пятой песне „Одиссеи“ восемью строками ранее и непосредственно связанное с этой цитатой описание супруга: „Его глаза не просыхали от слез, и по мере того, как он горестно мечтал о возвышении, истекал сладостный эон“.

До сих пор предлагались парафразы типа „утекала его жизнь“, но естественно было сделать на основании этих выражений вывод, что вытекающая жидкость как раз и представляла собой эон и что эта жидкость „утрачивается“ во время плача» (т. ж., с. 207).

В старой русской песне поется: «ты раскинула печаль по плечам, распустила сухоту по животу». Живот этот воспринимается современным человеком как вполне телесный орган. Однако наши предки, скорее, назвали бы сам орган пузом, брюхом или чревом. То, что сухота пошла по животу, означает, что вместе с печалью начала высушиваться из тела тоскующей женщины сама жизнь, на старом русском – живот. И высушивается она именно со слезами…

Эта загадочная жидкость, которую физиологи считают видом телесной секреции, до сих пор совершенно не понята. Безусловно, слезы никак не связаны с необходимостью смачивать глазные яблоки или промывать засорившиеся глаза. Более того, последнее время даже физиологи начали обращать внимание на то, что слезы связаны с чувствами, и хоть они и пытаются нейронно увязать «слезные железы человека с областью головного мозга, отвечающего за эмоции», однако вынуждены сами признавать, что «причины происхождения эмоциональных слез во время плача еще не выяснены».

При этом, однако, выяснено, что даже химический состав таких «эмоциональных слез» отличается от обычных выделений слезных желез: «в них гораздо больше гормона пролактина, адренокортикотропного гормона, энкефалина, а также элементов калия и марганца». И даже слезы радости и горя выглядят разными под микроскопом! В общем, чувства порождают не просто плач, но и совершенно новое вещество, выделяемое с помощью органов внутренней секреции.

Соответственно, если некое вещество откуда-то берется, то вещества в том месте, откуда брали, должно оставаться меньше. И древние, сколь это ни поразительно, это заметили и отметили в живом языке:

«Когда переодетый Одиссей рассказывал Пенелопе о своих странствиях, „ее слезы текли, когда она слушала, и ее плоть таяла. Подобно тому, как тает снег на вершинах гор и от его таяния наполняются реки, так таяли ее прекрасные щеки, когда она проливала слезы“ (Одиссея)» (т. ж.).

Этот образ совершенно естественен для русского языка, где таять от горя означает худеть, чахнуть, сохнуть. Но что еще удивительнее, русский язык знает, что таять можно и от счастья, и от радости, и от восторга, от любви. И даже от слов.

Иными словами, плоть и чувства связаны удивительным образом, как если бы плоть набухала от готовности плодоносить, наливаясь неким веществом жизни, но могла бы терять его, если меняется душевное состояние. Другое имя для того же самого вещества – жизненная сила или сила жизни – спорость, как говорили в старину, которая и определяет плодоношение и способность наливаться и питать.

В этом отношении поразительно сходство между зерном, плодами растений и женской грудью, которая, к слову сказать, тоже набухает от наполнения некой жидкостью, дающей жизнь. И силу!

Вещество жизни оказывается почти в прямом смысле и веществом силы. По крайней мере, жизненной.

Глава 12. Вещество жизненной силы

Простое и очевидное наблюдение над растениями, показывающее, что засыхающее растение умирает, было перенесено нашими древними предками на людей, и там наблюдательный глаз обнаружил те же самые признаки: старость начинается с высыхания.