Сила доброты. Как с помощью эмпатии менять мир к лучшему

Большинство молодых учителей называют себя «идеалистами». Из них более 40% выражают надежду расширить возможности для учеников из неблагополучных семей и национальных меньшинств. Но многие учителя падают духом, когда их не слушаются. Они вынуждены применять дисциплинарные меры, а это непростая задача. Бедокуры нередко сами в беде — у них неблагоприятная обстановка дома, низкая самооценка или они стали жертвами буллинга[257]. Увлеченные учителя, которым не жалко времени и сил, могут использовать дисциплинарные меры как возможность обсудить с учениками, что они сделали не так, выслушать их мнение и предложить поддержку.

Исходя из того, что ученик пробудет в школе весь год, помочь ему означает помочь всему классу.

Культура «нулевой терпимости» искажает эту норму. Задачей учителя уже не является понять трудного ученика. Наоборот, теперь он должен защищать класс от опасных элементов. Он вынужден выискивать «плохишей» и реагировать строгими мерами, устраняя угрозу системе, как антитело, охотящееся на вирус. Как бойцовская политика, «нулевая терпимость» обращает потенциальных соратников в соперников.

К этому давлению примешиваются обычные расовые стереотипы, и получается токсичный коктейль. Белых отстраняют от учебы за более или менее конкретные проступки, например ношение сигарет, а черных и коричневых обвиняют в более туманных нарушениях, например в «неуважении», причем их тяжесть зависит от субъективности учителя. Когда Джейсон опротестовал отстранение, завуч сочла призыв к здравомыслию нарушением спокойствия.

Дети выучивают эти нормы и становятся такими, какими мы хотим их видеть. Школьники из национальных меньшинств ожидают предвзятого к себе отношения. Несправедливые меры его подтверждают, и вот уже парта кажется скамьей подсудимых. Ощущая неуважение, ученики ведут себя еще хуже, учителя, соответственно, больше пугаются и усиливают дисциплинарное воздействие. Стороны боятся и провоцируют друг друга, создавая подобие воронки воды, утекающей в канализацию, и смывают из школы тысячи учеников, иногда прямо в руки служителей закона. Джейсон боролся с этим все детство, но ему приходилось плыть против течения.

На следующий день после визита в детскую колонию Джейсон с мамой пошли в суд, где должны были вершить его судьбу. Школа выдвинула обвинения, которые могли положить начало длинному списку правонарушений. Но, листая дело Джейсона, судья вдруг задумался. «Это все классы с углубленным преподаванием предметов?» — спросил он. Так и было. «И у тебя отличные оценки по всем предметам?» — снова спросил судья. Джейсон был отличником. Судья еще подумал и сказал: «Убирайся отсюда и передай в школе, чтобы больше я тебя здесь не видел». Запись о правонарушении аннулировали, ареста будто бы не было, и с юридической точки зрения Джейсон был чист.

Тем летом школьная сеть Мемфиса отправила цветных отличников на лето в элитные школы второй ступени (подготовки к колледжу). Джейсона распределили в Сент-Джордж на Род-Айленде. Он показал блестящие результаты и перед возвращением в Теннесси получил приглашение следующий год учиться там бесплатно. Два последних школьных года он провел в школе Сент-Джордж. Это был другой мир. Он привык к камерам наблюдения в коридорах, а здесь был отдельный пляж, репетиторы, а на одного учителя приходилось всего восемь учеников. Мама его соседа по комнате принадлежала к аристократическому семейству из Провиденса и каждую неделю приносила ему печенье.

Больше всего Джейсона поразили не другие условия, а то, что к нему здесь относились совершенно иначе. «В школе в Мемфисе… меня арестовали за то, что я отстаивал свои права, — рассказывает он, — а в Сент-Джордже это поощрялось». Когда Джейсон возражал учителям, они советовали ему поучаствовать в игровом заседании суда или в дискуссионном клубе. Он добился в Сент-Джордже больших успехов, а затем блестяще окончил Северо-Западный университет и аспирантуру по психологии в Стэнфорде. Сейчас он профессор Калифорнийского университета в Беркли.

Джейсон изучает несправедливые дисциплинарные меры, коснувшиеся его в детстве. В одном исследовании он давал учителям текст про выдуманного ученика, который плохо ведет себя в классе. Если подразумевалось, что ребенок белый, учителя больше были настроены помочь ему[258]. Если же они считали, что он черный, то чаще всего отстраняли от занятий.

Джейсона не просто интересует расовое неравенство в образовании, он хочет с ним бороться. После получения диплома он присоединился к команде стэнфордских исследователей, работавших над этой задачей. Они обнаружили, что студенты из национальных меньшинств чувствуют неприязнь к себе, особенно в таких местах, как Стэнфорд — где учатся преимущественно состоятельные белые. Исследователи ввели процедуру, во время которой первокурсники представляли, что ощущают себя в Стэнфорде как дома, и думали почему.

Примечательно, что это простое упражнение вдвое сократило разницу между студентами разных рас в среднем балле успеваемости в последующий год[259].