Сила и ярость Юга

Что-то тянуло её сюда, как будто и впрямь залипшую в паутине… бабочку. «Пусть будет бабочка, – усмехнулась Ясмин сама себе. – Лучше бабочка, чем глупая муха. Бабочка хотя бы красивая».

Проходя по второму этажу, она невольно заметила в кресле сидящего лицом к окну Вальдера. Он не видел её: откинувшись назад, маг сцепил руки за головой и покачивался вперёд-назад. Но когда Ясмин уже хотела уйти к себе, чтобы стащить дурацкое платье, Вальдер вдруг заговорил, не оборачиваясь:

– Хочешь поговорить?

Ясмин тяжело вздохнула. Чувствовал её, даже не видя. Душу раздирали противоречивые чувства: казалось, она жаждет понять что-то о нём или о себе самой – и, может, именно они привели к ненавистному чужаку. Нужно что-то осознать. Но это и пугало больше всего. Он враг ей, он унизил, подчинил и заставляет вновь и вновь испытывать всё более мучительные эмоции. Ясмин тряхнула головой. Она никогда не боялась трудностей. И бегство от себя ничего не решит.

Ясмин вошла в кабинет и задержалась у стола. В доме всё стихло, только на кухне еле слышно звенели посудой. Но на втором этаже царили полумрак и молчание.

– Тебе не идёт это платье, – заговорил Вальдер, по-прежнему глядя в окно. Ясмин сердито фыркнула и развернулась, чтобы уйти и не выслушивать новые оскорбления, но он продолжил: – Погоди. Я хочу сказать… Дурацкая идея тащить всю моду из столицы. У вас здесь всё иначе – так и должно быть. Свои обычаи, природа, свои наряды. Своя вера…

Он наконец обернулся к ней.

– Ты сам дал это платье и заставил надеть! – со злостью ответила Ясмин. – И заставил весь вечер быть примерной женой. Хотел, чтобы я пела, улыбалась и вызывала у всех восхищение. И сам радовался, как будто заполучил в руки самую дорогую игрушку. А я снова ведусь на всё это, как дура. Скажешь, не так?

– Поёшь ты по-настоящему… – Он покачал головой, пропустив мимо ушей все её обвинения. – Пробирающе. Даже не ожидал. – Маг вскинул глаза и попросил: – Сядь рядом, пожалуйста. Или уходи, если не хочешь здесь оставаться.

Ясмин взялась пальцами за край стола и хотела было развернуться, чтобы уйти, но почему-то осталась. Опустилась на занявшую место отцовского шкафа софу.

– Тебе понравился вечер? – спросил он. – Это твои люди, они восхищались тобой, я это увидел наконец. Не пустые слова. Драться, правда, как тот конюх, вряд ли стали бы, но вот любить тебя – любят. Как достойную дочь своего отца.

– Хватит про моего отца. Ты и так рассказал мне довольно… Признайся сейчас, это была ложь? То письмо его?..

Вальдер развернулся к ней всем корпусом и сложил ладони у рта, соединив кончики пальцев и постучав по губам. Наконец произнёс:

– А ты как бы хотела: чтобы это была ложь или чтобы правда?

– Ложь, – проронила Ясмин, следя за его лицом. – Отец не стал бы…

– Стал бы, не стал бы… Ясмин, право, иногда ты выглядишь наивной. Или нарочно закрываешь глаза на то, что тебе не по нраву. Ни ты, ни твои люди на этих островах, похоже, не понимаете всерьёз, что произошло за последние недели. Это полная смена власти! Нет больше прежних порядков, понимаешь? Даже король – о, наш старина Эдмунд – хоть и остался формально на троне, но думаешь, он сейчас принимает решения?

Ясмин смотрела в его напряжённое лицо с морщинками на лбу, а вспомнила вдруг слова Гаррета на плантации и спросила невпопад:

– Что случилось с твоей семьёй?

И впервые она увидела Вальдера таким – на мгновение растерявшимся. И увидела боль в его глазах. А раньше казалось, он только умеет её причинять, но не чувствовать.

– Вечер откровенностей, да? – Вальдер хмыкнул невесело и откинулся назад. – Интересно знать, кто из моих такое трепло. Хотя понятно кто. Очаровала бойца на плантации…

– Защищаешься, – широко улыбнулась Ясмин. – Значит, и тебя задело…

– Что, думала, я не живой человек?

– Ну… Ты маг, которому есть дело до чужих сил и эмоций. Думала, забирать их себе достаточно для того, чтобы самому оставаться равнодушным.

– Знаешь, ты права в одном. Я маг и имею эту власть. И да, если хочешь честно: мне нравится провоцировать других, но это лишь… скажем так, мой способ устанавливать тесные отношения. – Он улыбнулся одними губами. – И в итоге все люди вокруг делятся на два типа: те, кто меня любит, и те, кто меня ненавидит. Меня это устраивает, мне не нужны полутона и полуправда. Только настоящие чувства, прямо из сердца.

– Вот как… Так что случилось с семьёй? Давай, расскажи, – Ясмин почувствовала, как слова полились потоком, – а я, быть может, попереживаю, поплачу от твоей душещипательной истории и подарю тебе ещё немного эмоций. Раз это так нравится. Видеть, как я страдаю или, наоборот, испытываю страсть. Как пою, танцую! Цепляет это тебя. Потому и Ирты мало – скудноваты страсти, слишком податлива и доступна! А когда вот так, что и ненавижу, и…

Она вдруг замолчала, и Вальдер потянулся вперёд.

– Ненавидишь и… что?

– Ненавижу. – Ясмин приподняла голову и посмотрела на него в упор.

Зелёный взгляд снова вывернул наизнанку, но она не отвела глаза, и Вальдер заговорил: