Сила и невинность. В поисках истоков насилия

Недоверие к языку порождается в нас переживанием того, что "средство коммуникации и есть сообщение". Большая часть слов, которые мы слышим с экрана телевизора, лживы не в смысле прямого говорения неправды (что предполагало бы сохраняющееся еще уважение к слову), но в том смысле, что слова используются с целью "продажи" персоны говорящего, а не для того, чтобы сообщать некоторый смысл. Это наиболее тонкая форма подчеркивания не значения слова, а его "пиаровской" ценности. Слова не используются для своих подлинных, гуманистических целей, чтобы поделиться чем-либо самобытным или человеческим теплом. Средство коммуникации — это больше чем сообщение; пока оно работает, сообщения нет.

За выражением "нехватка кредита доверия", особенно часто употребляемым во время войны, но, впрочем, и в другие времена, стоит нечто гораздо более глубокое, нежели чье-то простое стремление обманывать. Мы слушаем новости и чувствуем желание разобраться, что на деле является правдой и почему нам об этом не говорят. В наши дни часто кажется, что средства массовой коммуникации прибегают к обману. В этих сомнениях проявляется более серьезный недуг нашей общественной жизни: речь начинает иметь все меньше и меньше отношения к тому, что обсуждается. Отрицается любая связь с базовой логикой. Тот факт, что язык коренится в общей структуре, полностью игнорируется.

Полезной будет следующая иллюстрация. Шесть дней спустя после вторжения в Лаос, когда произошедшее еще не получило в Америке огласки, секретарь национальной безопасности Лэрд вышел со встречи с Комитетом Вооруженных Сил и был окружен обычной группой репортеров:

Репортеры: Сэр, повсюду ходят слухи, что у нас есть план вторжения в Лаос. Это правда?

Секретарь Лэрд: Я только что завершил встречу с Комитетом Вооруженных Сил, и хочу сказать, что дискуссия по поводу проекта была цепной и согласованной.

Репортеры [протестуя]: Вопрос не об этом, сэр. "Известия" уже сообщили о вторжении.

Лэрд [улыбаясь]: Вы знаете, что "Известия" не пишут правды.

[Репортеры снова задают первый вопрос.]

Лэрд: Я буду делать все необходимое, чтобы защитить жизни наших парней на поле боя. Больше никаких комментариев. [Он уходит.]

Теперь никто не может сказать, что секретарь Лэрд в чем-либо солгал: очевидно, что все, что он говорил, соответствовало фактам. Однако отметим: его речь разрушает целостную структуру общения. Его ответы не^ соответствуют задаваемым вопросам. В крайней и устойчивой форме это является одной из разновидностей шизофрении, но в наши дни это называется просто политикой.

2. Цинизм и насилие

Существует промежуточная стадия распада слов. Это цинизм. Он черпает силу в словах, призванных оказать давление на наши ожидания, разрушить цензуру и подорвать привычные нам формы взаимоотношений. Такие слова грозят нам ненадежностью, обусловленной отсутствием формы. Цинизм выражает то, что прежде было запрещено, открывает то, что прежде скрывалось. Таким путем он требует и получает наше внимание.

Он может иметь как конструктивный, так и деструктивный характер. Когда Эзра Паунд пишет: "Уж зима в окно стучится / Ллойд поет: Черт побери / Пой, паскуда: черт возьми"[35], — он моментально захватывает наше внимание за счет шокового эффекта: наши ожидания были направлены на то, чтобы услышать нечто вроде приятной английской лирики. Такого рода язык может быть полностью оправдан: поэт должен использовать слова, имеющие внутри себя "начинку". Цинизм атакует то, что было неприкосновенным, и возникает, когда слово теряет свойственную ему цельность. Часто на деле оказывается, что слова потеряли всякую основу своих значений, став не более чем пустыми формами.

То же самое имеет место и в современном искусстве. Изображая смерть и кровь и используя краски, производящие соответствующее впечатление, множество художников буквально кричит: "Вы должны посмотреть, вы должны обратить внимание, вы должны начать видеть по-новому". Это на самом деле может, научить нас, пораженных тем, какие мы есть, не только смотреть, но и видеть.

Разрушение языка хорошо для себя уяснили левые экстремисты. Джерри Рубин говорит в своей книге "Сделай это": "Никто уже не общается с помощью слов. Слова потеряли свое эмоциональное воздействие, интимность, способность шокировать и заставлять влюбляться <…>. Но, — продолжает он, — есть одно слово, не разрушенное американцами. Одно слово, которое сохранило свою эмоциональную силу и чистоту"[36]. Как вы уже догадались, это слово fuck. Оно сохранило свою чистоту только благодаря своей нецензурности, — говорит Рубин, — и потому сегодня в нем остается еще некоторая сила и свежесть воздействия.