Сила и волшебство

Юля не убедительно кивнула.

− А сквозь стены не видите? − вдруг с надеждой спросил профессор.

− Нет.

− Жаль. А то есть у нас один мальчик, он спецслужбам помогает. Хороший такой мальчик. Наблюдает за преступниками сквозь стены. Вот это не частый дар, но бывает. Бывает и еще интереснее случаи, но я вам всего рассказывать не буду, хе-хе.

− А нельзя ли, профессор, − заговорил Володя, до этого момента уважительно молчавший, – узнать какой-нибудь быстрый и эффективный способ, чтобы Юля на время перестала видеть все эти внутренности вокруг?

− Темные очки. Самый простой и верный способ. Была у нас одна непоседливая девочка, которая в период полового созревания своим взглядом чуть половину своего села не сожгла. Так она и спала в темных очках, пока у неё это не прошло.

− А это проходит? − с надеждой спросила Юля.

− Если только это возрастное, у подростков, например. В вашем случае, это скорее, навсегда. Вы одна живете?

− Одна.

Юля вздохнула.

− Вопросы еще есть?

− Пока нет.

− Раз вам все ясно, приходите завтра в наш институт, по этому адресу, − профессор протянул визитку. − И мы продолжим сотрудничество.

Проводив гостей, профессор аккуратно закрыл за ними дверь.

− Куда ты теперь? − спросил Володя у Юли.

Из квартиры напротив вышла соседка профессора. Юля чуть скосила глаза.

− Держи-ка, − Володя выудил из кармана темные очки. − Как? Лучше?

− Намного, − огляделась Юля. − Вижу, к примеру, твой костюм, а что под ним не вижу.

− Вот и отлично. Может, сходим куда-нибудь, в кино, например, чего тебе одной дома сидеть.

Юля согласилась неожиданно легко. Она вспомнила, что внутренности Володи почему-то показались ей очень родными. Когда-то он ухаживал за ней, и, кажется, даже был влюблен. Но с той поры, как Юля сбежала от жизни в кабину высотного крана, она растеряла многие привязанности. И вот, возможно, возвращала одну из них, единственную нужную.

− Ты много пьешь? − спросила Юля у входа в кинотеатр, вспомнив изуродованную печень.

− Да уж, − махнул рукой Володя. – Чаще чем хотелось бы.

− Почему?

− Наверное, одиночество.

− А семья?

− Нет у меня семьи. И не было. Я ведь всегда искал кого-то как ты, − признался Володя. – И не нашел.

Юлю охватил жар, и она промолчала.

Уже в кинотеатре, когда Юля поняла, что в темных очках совершенно не видит происходящего на экране, Володя вдруг привлек её к себе и стал целовать. Сначала Юля хотела сказать «не надо», но очки вдруг сбились, и она увидела Володино сердце. В полумраке при тусклом освещении экрана оно показалось ей живым, сопереживавшим чувствам своего хозяина. И сейчас оно, словно задыхаясь и изнывая от жажды, просило целебной влаги. На экране в этот момент кто-то громко вскрикнул. И тут же Юля отдала поцелуй и увидела, как сердце задрожало, распахнулось цветком, и из него брызнул свет.

Я убил ангела

Одни мужчины и женщины полагают, что созданы друг для друга, другие – для себя. Находясь в шаге от желаемой свободы, они намерены оставшееся расстояние преодолеть в одиночку. Их стремление принадлежать всем и никому держится на вере, что любовь не столь двузначна, чтобы гаснуть и разгораться только между двумя избранными. Её пылкое разнообразие предполагает не только бесконечные варианты страсти, но и свое высшее воплощение − любить любовь.

Возможно, в этом не меньше правды, чем в томлении по еще ненайденной половине. Кому нужна вторая половина, те её и ищут. Остальные быстро находят союзников в борьбе со временем, принимая нашу реальность и любовь в ней, как формы наслаждения. Меняя любовников, избавляясь от старых сердечных привязанностей, они похожи на корабли, уходящие вдаль в поисках призрачного рая.

Я проснулся рано и лежал с открытыми глазами, размышляя о своих ощущениях. Мир вокруг имел краски, звуки и запахи, но я их не чувствовал. Улавливал, но они не проникали в меня. Что произошло? Спрашивал я себя. Как оказался в пустоте, набитой прежними предметами, но теперь бесплотными и потому бессмысленными?

Продолжая думать, я встал и пошел в ванную. Холодный душ взбодрил, и я повеселел. Продолжал улыбаться, пока готовил еду и пил чай. И только после завтрака появилось чувство, что впереди неприятное открытие чего-то уже произошедшего. И не где-то за порогом дома, а внутри меня.

Первый знак я получил, проходя мимо зеркала. Отражение проследовало в обратном направлении. Не поверив, я медленно вернулся − отражение подошло с другой стороны. Вторым знаком стал разговор двух соседок под балконом. Я вышел подышать после первого знака и случайно подслушал разговор. Слова женщин разлетались по пустому двору, как шары от пинг-понга.

– Он просто чудовище! – восклицала миловидная соседка.

Не поверить ей было просто нельзя.

− Чудовище! Это не то слово! – в той же манере придавать словам окраску, поддерживала не столь миловидная соседка. – Он хуже! Хуже! Таких, как он, при рождении топить надо!

− И надо же, он еще пытался объяснить это тем, что ничего не знал о наших отношениях!

− Мерзавец!

− Он довел меня до истерики, − срывающимся голосом пожаловалась первая соседка, − до сих пор в себя придти не могу.