Сила инстинкта. Том 2

За то время, пока человек в черном плаще сидел в кустах и наблюдал за домом, по дороге не прошло ни души. Фонари щедро освещали дорогу, поэтому любое приближение было бы заметно еще издалека. Луна, словно одинокая стражница, нависла над крышей дома.

Вот уже больше часа человек сидел на одном месте и почти не шевелился. Он ждал, пока она выйдет. Раньше заходить было никак нельзя. Неужели останется на ночь? Тогда все пропало, придется приходить завтра. Откладывать было нельзя, поскольку через три дня из Кисловодска возвращается госпожа Мурзеева, а уже послезавтра в доме будет ночевать служанка. Пока ее нет – отпросилась на несколько дней. Таким образом, Афанасий Степанович будет дома один только сегодня и завтра. Если за это время не получится, выйдет уж совсем скверно. Но надежды терять нельзя.

Прошло еще двадцать минут – ничего. Только вернулся подвыпивший купец с какой-то гулящей девкой. Из кареты выходил шумно, вальяжно, выкрикивал песни. Приобнял даму за талию, и та кокетливо рассмеялась.

– Что, мой герой, на ножках не стоишь, подустал малость? – хохотала она. – Давай, подсоблю.

– Настасья, ты чего? Это я-то не стою? Да я так стою, что всем бы так. А ну иди ко мне, сладенькая.

Ухватил ее за талию, прижал к себе, головой уткнулся в упитанные груди. Настасья засмеялась пуще прежнего, запрокинув голову назад.

– Ишь, приспичило ему. Давай хоть до дома дойдем. У тебя шампанское есть?

– Самое лучшее, моя королева. Для тебя найду все, что пожелаешь. У меня уже все колокочет внутри, пошли выпьем.

С сожалением разжал объятия, шатающейся походкой подошел к кучеру, рассчитался, забрал котелок, который оставил на сидении, затем вернулся. Снова полез к Настасье. Кучер, получил расчет, без промедления хлестнул лошадей, и карета тронулась. Послышался цокот кованых копыт и скрип колес.

Экипаж уже скрылся, но пьяный франт с подругой заходить в дом не спешили. Целовались, обнимались, шумели. Человек, притаившийся в кустах, уже начинал нервничать, сжимая и разжимая кулаки. Ну, скорей же. Что, до утра тут торчать собираетесь?

Минут пять продолжалась эта бессовестная вакханалия, но в конце концов мужчина с дамой все-таки вошли в дом. В зале сразу зажегся свет. Чем они там будут заниматься дальше, сидевшему в засаде не было ровным счетом никакого дела. Главное, что на улице не торчат.

Снова тишина. Стрекотание цикад, слабое дуновение ветра. Больше ничего. Неужели она останется ночевать? Эх, скверно.

Но нет. Прошло минут десять, и из дома Мурзеева послышался едва уловимый шум открывающейся двери, затем шаги. Калитка отворилась, и вышли двое. Сам хозяин дома в просторном домашнем халате и совсем еще юная девочка. Она была чудо как хороша – длинные белокурые волосы, точеная фигурка, тоненькие ножки в сандалиях. Лица ее, правда, человек, притаившийся в кустах, разглядеть не смог. Вошла она больше полутора часов назад, и мужчина в темном плаще собирался дождаться ее. Наконец-то она вышла.

Девочка плакала навзрыд, закрывая лицо ладошками. Мурзеев положил ей руку на тоненькое плечико.

– Не реви, кому говорю. Ты чего? Я и так тебе щедро заплатил, хозяйка довольна останется. Вот тебе еще, за беспокойство. Ты ведь знаешь, Афанасий Степанович много требует, да щедро благодарит.

И протянул ей что-то, по-видимому, деньги. Девочка даже не собиралась ничего брать, продолжая неистово плакать. Тогда Мурзеев сунул ей купюры в бретельку платья.

– Ну все, ступай. Нечего сопли распускать, знала, куда шла. Не то нажалуюсь мадам, высечет тебя за непослушание, рука у нее твердая. Ступай, кому говорю.

И толкнул худенькую девочку. Совсем легонько, но та упала. Мурзеев даже не стал помогать ей подняться. Не произнеся больше ни слова, вошел внутрь и закрыл за собой калитку.

Девочка осталась одна, как выброшенный на улицу нашкодивший щенок. Поднялась, уткнулась лицом в калитку и продолжила всхлипывать. Плакала, правда, уже не навзрыд, а с интервалами. То всхлипнет, то затихнет, то опять всхлипнет. Человек мог наблюдать ее сзади. Распущенные до пояса волосы сверкали под светом фонаря. Интересно, сколько ей лет, подумал он. Тринадцать или, может, четырнадцать, вряд ли больше.

Девчушка постояла так несколько минут, затем ушла. Ну все, теперь можно начинать.

Взял сумку через плечо, которая все это время лежала рядом, и вышел из своего укрытия. Огляделся. Никого, если не считать удаляющуюся девочку. Но она была к нему спиной, и поэтому видеть не могла. Да и кто ее станет допрашивать, в конце концов?

Подошел к калитке, дернул. Заперта. Еще раз огляделся вокруг, убедился, что никого нет, ловко перелез через забор и оказался в саду. Затем прошел к дому и постучался.

Глава 36

Девочка шла и плакала. Она поклялась себе, что ни за что на свете больше не пойдет к этому страшному человеку.