Сила, которая защищает

Некоторое время Морэм, как бы изучая, пристально вглядывался в их лица. Каждый по-своему, все они несли на себе печать бесконечных боев, выглядели измученными и несчастными. Квен был, кроме всего прочего, как-то особенно нелепо одет. Его грубоватое лицо, изрезанное морщинами, как всегда, выглядело хмурым и усталым; похоже, только состояние непрерывной войны заставляло его держаться. Аматин казалась полностью отчаявшейся, как будто у нее не осталось больше сил – ни физических, ни моральных. Лицо Бориллара было мокро от слез; Морэм знал, что известие о возможной гибели Томаса Кавенанта подкосило его. Тревор и Лория поддерживали друг друга, словно самостоятельно стоять уже не могли. Изо всех них только Торм сохранял спокойствие, как будто его личный кризис уже остался позади. Для него не могло быть ничего хуже, чем осквернение камня, свидетелем которого он был в Палате Совета; однако его роль этим не ограничивалась – он определенно испытывал удовлетворение оттого, что помогал пресечь его. На всех лицах можно было прочесть смешанное выражение надежды, страха, ожидания и отчаяния – выражение, за которым стояло острое желание узнать, с чем он вернулся в Ревелстоун.

Кивнув в ответ на их молчаливое приветствие, он тяжело спрыгнул со спины Дринни и шагнул по направлению к ним. В его голосе звучали и сила, и сочувствие, и боль, когда он ответил на их безмолвный вопрос:

– Слушайте меня. Я, Морэм, сын Вариоля, Высокий Лорд, избранный Советом, принял решение. Слушайте и повинуйтесь. Вомарк Квен, прежде всего необходимо оказать помощь Дринни. Накормить, вылечить – одним словом, сделать все, чтобы силы как можно скорее вернулись к нему. Вскоре он мне понадобится. Лорды, Хранители, вомарк – необходимо как можно быстрее вновь завладеть сторожевой башней Ревелстоуна. Ворота Замка должны быть очищены от завалов. Вомарк, готовь лошадей для армии. Готовь также и воинов, которые смогут ехать верхом, а остальных – для атаки на самадхи-Сатансфиста. Мы ударим сразу же, как только путь будет расчищен.

Он видел, что они были ошеломлены его приказами, что мысль об атаке на армию Опустошителя показалась сумасбродной и испугала их. Но он не стал успокаивать, хотя счел необходимым дать некоторые разъяснения.

– Друзья мои, – с некоторым оттенком раздражения продолжал он, – свет крилла померк. Вы знаете, что это значит. Либо Томас Кавенант покинул Страну, либо нашел свою смерть, либо лишился кольца. И все же именно здесь кроется наша последняя надежда. Если Неверящий жив – а пока дикая магия еще не была использована против нас, – мы можем надеяться, что он снова завладеет своим кольцом. Но, надеясь на это, мы и сами должны действовать; одной надежды мало в такой отчаянной ситуации. Наша задача состоит в том, чтобы прекратить кровопролитие и препятствовать опустошению, которое несет с собой отчаяние. Мы должны действовать. Презирающий, несомненно, знает, что у юр-Лорда Кавенанта больше нет Белого Золота – если Неверящий в самом деле потерял его и если оно еще находится в Стране. Следовательно, его интересы могут быть на время не связаны с нами. Вот почему именно сейчас у нас есть возможность попытаться одержать победу над самадхи-Опустошителем. И если Лорд Фоул сосредоточил все усилия на том, чтобы помешать Неверящему вернуть его кольцо, мы своими действиями поможем юр-Лорду Кавенанту, отвлекая на себя внимание Презирающего.

Не в силах больше смотреть в ошеломленные, измученные лица своих друзей, он положил руку на шею Дринни и закончил, словно обращаясь к ранихину:

– Это – мой выбор. Если понадобится, я буду драться с Сатансфистом один на один. Но это необходимо.

Наконец, тяжело дыша, Аматин нашла в себе силы воскликнуть:

– Меленкурион! Меленкурион абафа! Морэм, тебя, похоже, ничему не научила судьба Трелла, мужа Этиаран, или Стража Крови, или Кевина-Расточителя Страны! Ты толкаешь себя к Осквернению. Идя таким путем, мы разрушим все, что любим.

Высокий Лорд властно произнес:

– Вомарк, я не хочу брать с собой тех воинов, которые не пойдут на это добровольно. Ты должен объяснить всем в Армии Лордов, что свет крилла Лорика померк и что у нас нет другого выхода.

Он шагнул к друзьям и обнял их, показывая таким образом, как сильно их любит и как нуждается в них. Как бы они к нему ни относились, он знал, что не способен покинуть их – по крайней мере, до тех пор, пока они не докажут, что могут действовать самостоятельно. Его собственное мужество уже много раз оказывалось почти полностью исчерпано; без их помощи ему, возможно, и не удастся удержаться на той извилистой и трудной тропе, которую он избрал. На мгновение крепко обняв Дринни, он круто развернулся и решительным шагом направился в свои покои.