Сила, которая защищает

Вскоре он перевалил через невысокий бесплодный гребень и упал на дно лощины. Усталость мгновенно одолела его, и он провалился в сон, такой же мрачный, – лишенный солнечного света, как мир вокруг.

Глава 19 Риджик Тоум

Кавенант проснулся с едким вкусом серы во рту и с болью в сердце. В первый момент он не мог сообразить, где находится; не понимал, почему лежит на голой земле, откуда у него в горле такой отвратительный вкус, почему над ним небо, лишенное солнца; не мог вспомнить, почему остался один. Но спустя некоторое время он почувствовал запах пота и болезни, пробивающийся сквозь серный смрад. “Пот, – пробормотал он. – Проказа”. Он вспомнил.

С трудом сев, он прислонился спиной к склону и попытался оценить ситуацию.

Обрывки мыслей проносились в мозгу, измученном усталостью и страданием. Он знал, что ослаб от голода. “Все правильно, – сказал он себе. – Так и должно быть”. Его ноги были изранены, покрыты порезами, а рана на лбу болела так сильно, словно ему в череп всадили копье. “Все правильно, – кивнул он, – так и должно быть”. Но кожа у него хоть и пересохла, однако не обгорела, задубевшая от глины одежда тоже. Некоторое время он сидел без движения, пытаясь понять, каким образом ему удалось уцелеть.

Должно быть. Мореход спас его от жара, призвав на помощь свой дар покорять течение – не зря только Великаны умели управлять лодками, сделанными из золотня. Он склонил голову, вспомнив о доблести Морехода, не зная, как сможет продолжить начатое без помощи своего удивительного друга.

И все же он не уронил ни одной слезинки, вспомнив о Великане; казалось, у него не осталось больше слез. Он был прокаженный, а радость или печаль – не их удел. “Никаких чувств”, – решительно сказал он себе. То, что произошло около Колосса, заставило его пережить чувства, которые были не для него. Теперь он вновь ощутил, что в душе все оцепенело. Он вернулся к началу. “Нечего замахиваться на то, что выше твоих возможностей”, – напомнил он себе.

Но дело еще не было закончено. Его нужно было продолжить, встретиться с Презирающим лицом к лицу – довести до конца, если это возможно, выполнение той задачи, которая привела его сюда. От еще не был свободен от своих обязательств перед Страной. Лорд Фоул жаждал заполучить Белое Золото; к хорошему или к дурному, с этим делом должно быть покончено.

Он мог делать это как Баннор – бесстрастно и хладнокровно – или как Мореход – пылко, с полной самоотдачей, – мог сражаться или уклоняться от сражений, мог действовать и так и эдак – это не играло роли. Главное, у него имелась тысяча причин, которые толкали его к встрече с Презирающим. В воспоминаниях перед ним вставали образы всех его жертв, и они не позволяли забыть о том, что ему открыта лишь одна дорога.

И эта дорога должна была привести его к победе над Злом.

Только поражение Лорда Фоула придало бы смысл смерти всех тех, кто погиб во имя этой победы; и только оно одно позволило бы ему самому уцелеть, остаться тем, кто он есть. А кто он есть?

Томас Кавенант, Неверящий. Прокаженный.

Он внимательно вгляделся в свое кольцо. Оно болталось на похудевшем пальце – тусклое, лишь слабо отсвечивающее серебром, непокорное. Тяжело вздохнув, он заставил себя встать.

Удивительно, что после гибели Морехода он все еще оставался в Стране, но это его мало беспокоило. Возможно, дело было в разрушении Закона Смерти – после того как это произошло. Презирающий мог оказаться способным сделать что угодно. Теперь, когда Лорд Фоул забрал себе такую власть над Землей, все ее законы были искажены.

Он направился к дальней стороне лощины. Ничем не обремененный – ни припасами, ни планами, – он мог начать в любой момент и двигаться в любом направлении. Важно было не откладывать – всякое промедление грозило тем, что он полностью обессилеет.

Взобравшись на гребень невысокого холма, он оглянулся И тут впервые увидел Ясли Фоула.

Крепость стояла примерно в половине лиги от него; между ней и Кавенантом расстилалось ровное пространство, усыпанное песком и камнями, такое мертвое и безнадежно унылое, как будто здесь никогда никто не жил. То, что он стоял на холме, создавало определенное преимущество, позволяющее хорошо разглядеть весь мыс Риджик Тоум, в дальнем конце которого и находился Дом Фоула. С другой стороны от Кавенанта был крутой обрыв; он слышал шум волн, бьющихся о скалы, и видел вдали темное, зеленовато-серое море.