Сила, которая защищает

Но он почти не обратил внимания на ландшафт – взгляд его приковали Ясли. Он уже слышал, что большая часть крепости Лорда Фоула находится под землей, и сейчас убеждался в правдивости этих слов. Мыс заканчивался высокой скалой, где и находились Ясли. Две дозорные башни, такие высокие и тонкие, что они скорее походили на минареты, возносились вверх примерно на несколько десятков метров, а между ними на уровне земли виден был темный провал единственного входа. Больше никаких признаков пребывания тут Презирающего Кавенант не увидел. Из верхних окон сторожевых башен отлично просматривались весь мыс, Убийственный Жар и даже большая часть Раздробленных Холмов, но все остальное – пещеры, склады, бараки, собственные апартаменты Фоула, в том числе и тронный зал – все это находилось под землей, в скале. Проникнуть туда можно было через единственный вход или через подземные туннели под Раздробленными Холмами.

Кавенант пристально смотрел в дальний конец мыса, а темные окна на верхушках башен слепо взирали на него, словно бездушные глаза, тусклые и отвратительные. В первый момент зрелище просто ошеломило его. Но когда эмоции схлынули, он начал размышлять о том, как подойти ближе к крепости, оставаясь незамеченным для стражей. Хотя в башнях не было видно никакого движения, он не сомневался в том, что они охраняются; вряд ли Презирающий мог оказаться настолько неосторожен. Можно было, конечно, дождаться темноты, но где гарантия, что он не свалится с обрыва или не упадет в какую-нибудь незаметную трещину в земле?

Он обдумывал свою задачу так и эдак, не находя решения, но в конце концов пришел к выводу, что стоит попробовать просто подойти к Яслям. Это было не более невозможно, чем все, что он делал до сих пор. Земля, которую ему предстояло пересечь, была сильно изрыта, вся в ямах, щелях, грудах окалин и каменных обломков; в случае чего, ему было бы где укрыться.

Он вернулся в лощину и по ней двинулся к обрыву. Теперь океан был совсем рядом, хотя из-за серных испарений лавы, которыми по-прежнему был насыщен воздух, не чувствовалось морских запахов; но он не обращал внимания ни на что, кроме опасности, которая могла подстерегать его по мере приближения к обрыву. Здесь он снова взобрался на высокий холм, чтобы как следует оглядеть окрестности.

К своему облегчению, он заметил в земле несколько больших расщелин. Точно шрамы на изъеденной временем коже, они тянулись от самого подножия холма, где он стоял, через весь мыс. Если бы ему удалось незаметно пробраться в одну из них, он смог бы без опасений почти приблизиться к Яслям.

Он порадовался тому, что за время этого похода, его белый некогда плащ приобрел такой цвет, который позволял ему совершенно сливаться с окружающей местностью. Собрав все свое мужество, Кавенант побежал вниз по склону холма и свернул в ближайшую расщелину.

Она оказалась недостаточно глубока, чтобы он мог двигаться в полный рост; однако, где ползком, где пригнувшись, он мог продвигаться вперед. Правда, ему постоянно приходилось продираться сквозь паутину, попадавшуюся на каждом шагу.

Здесь воздух был не только не горячим, как возле Убийственного Жара, – напротив, в нем заметно ощущалось морозное дыхание зимы. Холод проникал под одежду, лицо и борода начали покрываться инеем. Земля была очень тверда, и каменные обломки, по которым приходилось ползти, причиняли сильнейшую боль коленям. Голод терзал его неотступно. И все же, стараясь не обращать на все это внимания, Кавенант неуклонно продвигался вперед.

Выбравшись из расщелины, он побежал, укрываясь то за грудой шлака, то в глубоких ямах. Но в конце концов он добрался до ровной поверхности – настолько гладкой, что на ней совершенно невозможно было укрыться. Шум моря был еще слышен; иногда он ощущал сильное течение воздуха из вентиляционных отверстий крепости. Он должен был заставить себя преодолеть открытое пространство, должен был преодолеть свой страх, вызывающий нечто вроде головокружения. И он сделал это. Добравшись до шероховатого подножия скалы, на которой возвышались сторожевые башни, он упал, прижался к валуну и некоторое время лежал, тяжело дыша, дрожа от холода и со страхом прислушиваясь к звукам, доносящимся из башен.

Однако не было никаких признаков тревоги – ни криков, ни топота бегущих ног; он не слышал ничего, кроме звука своего собственного хриплого дыхания. Либо стражники и вправду его не заметили, либо они уж очень тихо подготовились к тому, чтобы захватить его. Собрав остатки сил, он начал карабкаться по скале.