Сила, которая защищает

И он в самом деле верил, что это так; верил, что для этого достаточно бушевавшей в его душе ненависти. Ее Фоул не сможет вырвать из его сердца, не сможет загасить – а значит, не сможет и заставить уклониться от цели. Он, Томас Кавенант, прокаженный, был единственным в Стране человеком, имеющим нравственный опыт, необходимый для выполнения этой задачи. Глядя прямо в лица Триока и Морехода, он сказал:

– Вы можете либо помогать мне, либо нет.

Триок не отвел своего взгляда.

– Я не буду помогать тебе в этом. Я обещаю сделать все, чтобы передать сообщение Лорду Морэму, но я не буду принимать участие ни в чем, что способно нарушить данную мной Клятву Мира.

– Это – дикая магия, Триок, – сказал Мореход таким тоном, точно он защищал Кавенанта. – Дикая магия, которая способна разрушить мир. Ты знаешь, о чем поется в песне. Белое Золото превыше всех Клятв.

– И все же я хочу остаться верен тому, что обещал. Если бы не Клятва, я убил бы Неверящего еще сорок семь лет назад. Смирись с моим решением, юр-Лорд, и будь доволен.

Великан сказал мягко:

– Ты достоин Страны, которой служишь, друг мой. – Повернувшись к Кавенанту, он продолжал:

– Юр-Лорд, позволь мне присоединиться к тебе. Я – Великан, я могу оказаться полезен. И я… Я хотел бы сойтись в рукопашной с Душегубом, который сумел так.., так устрашить моих соплеменников. Мне не привыкать к опасности. И я знаю, что бывают обстоятельства, когда остается одно – ненависть. Возьми меня с собой.

Прежде чем Кавенант успел ответить, Лена вскочила на ноги.

– Возьми и меня тоже! – взволнованно воскликнула она.

– Лена! – запротестовал Триок, но она не обратила на него внимания.

– Я хочу быть с тобой. Я так долго ждала! Я постараюсь… Я буду достойна тебя. Я – мать Высокого Лорда, я скакала верхом на ранихинах. Я молодая и сильная. Я хочу быть с тобой! Позволь мне, Томас Кавенант.

Ветер гудел между домами, наметая снег. Снегопад – это хорошо, он спрячет следы… Тихо, как будто обращаясь к самому себе, Кавенант сказал, сдерживая волнение:

– Давайте собираться. Я намерен уплатить свои долги.

Глава 7 Сообщение в Ревелстоун

Хотя вся душа Триока протестовала против участия Лены в походе, он распорядился, чтобы несколько человек помогли собраться Кавенанту и его спутникам. Это испытание было, наверное, самым трудным за всю его жизнь. Выдержка, позволившая Кавенанту сорок семь лет назад уцелеть, не шла ни в какое сравнение с той, которую он проявлял сейчас. То, ради чего Кавенант снова оказался в Стране, утратило для него все свое значение. Желание Лены, дочери Этиаран, присоединиться к Неверящему, обратило все долгие годы преданности Триока в прах и обесценило его щедрую любовь к ней.

И все же он не мог остановить ее – хотя сделать это было в его власти. Он был одним из старейшин подкаменья, где существовала старинная традиция – не только браки, но и дальние поездки должны были получать одобрение Круга старейшин. Кроме того, он был признанным руководителем защитников подкаменья. Он мог просто приказать Лене остаться дома, и если бы доводы были достаточно вескими, все жители подкаменья встали бы на ее пути.

А веские доводы были. Лена была старой и слегка не в своем уме. Она могла помешать выполнению того, что задумал Кавенант; она даже могла подвергнуть его жизнь опасности, как это произошло совсем недавно, во время защиты подкаменья. Не говоря уже о том, какую угрозу представляло путешествие для ее собственной жизни. И она полностью оказывалась во власти Кавенанта – человека, который однажды уже нанес ей такой удар, от которого она не оправилась до сих пор. А он, Триок, сын Тулера… Он любил ее всю жизнь.

Тем не менее он отдал соответствующие распоряжения. Любовь к Лене всегда лишала его возможности контролировать ее. Однажды он был готов ради Лены нарушить свою Клятву Мира, зато на протяжении всех последующих лет он именно ради нее оставался верен своей Клятве. Он сделал все от него зависящее, чтобы ее дочь выросла, не зная стыда и оскорблений. Он заплатил слишком большую цену за эту любовь, чтобы сейчас вот так просто взять и перечеркнуть ее.

Поняв, что ничего изменить нельзя, он до некоторой степени успокоился. В глубине души он был убежден, что если и существовала какая-то надежда на спасение Страны, то она связана с Томасом Кавенантом. Единственное, о чем Триок сожалел, – это о том, что сам он не мог присоединиться к Кавенанту, чтобы в пути заботиться о Лене. Он должен был выполнить то, за что взялся. Стиснув зубы, борясь с тоской, он утешал себя, что, по крайней мере, на Морехода он точно может положиться.

Заметив его взгляд. Великан подошел к нему и сказал:

– Не беспокойся, друг мой. Ты знаешь, что я неплохой товарищ. Я сделаю для них обоих все, что смогу.

– Очень прошу тебя, будь все время начеку. Те глаза, которые следили за нами на Смотровой Площадке Кевина, все еще открыты. Сегодняшняя победа над тварями ничего не решает.

Подумав, Мореход произнес:

– Если это так, тогда начеку должен быть прежде всего ты. Ты понесешь Высокое Дерево через Южные Равнины. Триок пожал плечами: