Сила культа. Что делает человека фанатиком и как этого избежать

«Он посещал церкви темнокожих, стоял у задних дверей и смотрел на проповедника, который гипнотизировал толпу из сотни человек», – вспоминала Лаура Джонстон Коль[53], одна из выживших в Джонстауне. У 72-летней Лауры чуть скошенное лицо и серебристые волосы ежиком, но все те же полные надежд глаза, которые пять десятилетий назад встретились с глазами Джима Джонса. Тогда она подумала: этот парень стоит на пороге чего-то великого. Вспоминая прошлое, Лаура, разумеется, видит его яснее: «Джима не заботила религия. Он изучал этих людей, потому что думал: «Они – именно то, что мне нужно, и даже больше».

22-летняя Лаура Джонстон Коль пришла в «Храм народов» как поборница гражданских прав. Дочь прогрессивной, политически активной матери-одиночки, она росла в гетто округа Колумбия, наблюдая вокруг расовую несправедливость. В 1968 году Лаура бросила университет и переехала в Калифорнию, чтобы полностью посвятить себя политической деятельности. «Мне хотелось жить в среде, которая представляла бы смесь всех рас, всех уровней денежного достатка, экономических статусов. Я вступила в «Храм народов» по политическим мотивам», – сказала мне Лаура во время одного из наших многочисленных телефонных разговоров. Она стремилась к социальному равенству и для его достижения планировала осуществить эксперимент. Когда Джонс заявил о проекте сельского поселения в другой стране, зрачки ее глаз расширились от предвкушения возможных перспектив. Она собрала единственную спортивную сумку и, полная энтузиазма, отправилась в Гайану.

Лаура смогла рассказать свою историю и выжила, потому что в день трагедии ее не было в Джонстауне. Она оказалась одной из немногих счастливчиков, которых отправили с заданием в Джорджтаун, столицу Гайаны. Им было дано поручение: обратиться с приветствием к конгрессмену из Калифорнии Лео Райану, который приехал в Джонстаун с расследованием, узнав от семей адептов, что там творится нечто подозрительное. Верная последовательница «Храма народов», Лаура наверняка произвела на Райана хорошее впечатление. Меж тем пока она очаровывала его, находясь в 250 километрах от Джонстауна, ей посчастливилось пропустить кровавую бойню от начала до конца.

Казалось бы, едва избежав гибели, ты должен навсегда отказаться от призрачных утопий, но уже два года спустя после трагедии, в 1980 году, Лаура присоединилась к другой секте: к Синанону, той самой коммуне, из которой восемью годами ранее бежал мой отец.

Несмотря на связь с двумя печально известными «культами», во время нашего разговора Лаура выглядела абсолютно уравновешенным человеком. Энергичная и любопытная, она напоминала мне половину моих сокурсниц по гуманитарному факультету. Она поведала о своем детстве и благополучной семье, где была всеобщей любимицей, о сходках «Черных пантер» (американская леворадикальная организация, ставившая целью продвижение гражданских прав темнокожего населения. – Прим. ред.) у нее на кухне, о любви к общественной деятельности. «В 70-е у нас была поговорка: в одиночку можно только шептать. Надо состоять в коллективе, чтобы занимать сильную позицию», – заявила мне Лаура. Поэтому, когда в возрасте немного за 20 она переехала в Сан-Франциско и встретила увлеченного активиста по имени Джим, трубившего о ненависти к господству белых и своем проекте социалистической гавани за пределами США, у Лауры возник только один вопрос: «Где подписаться?» Она никак не могла ожидать, что политический кумир уничтожит всех ее друзей, обставив этот акт как «революционное самоубийство».