Сила культа. Что делает человека фанатиком и как этого избежать

Что собой представляет первый ключевой элемент языка, который используют лидеры культов? Выстраивание дихотомии: «мы – они». Тоталитарные лидеры не могут рассчитывать на обретение и удержание власти, не используя при этом язык для поддержания психологического раскола между своими последователями и всем остальным обществом. «Отец Дивайн говорил, что мы должны всегда делать различие между нами и ими, между нами и внешним врагом», – объяснила Лаура Джонстон Коль, ветеринар из Джонстауна. «Наши» должны понимать, что у них есть ответы на все вопросы, между тем как остальные люди, не принадлежащие к организации, не просто глупы, но и неполноценны. Когда вы убеждаете кого-то, что он на голову выше всех остальных, это помогает вам не только изолировать его от посторонних, но и также безнаказанно унижать, потому что таким образом можно оправдать все: от физического насилия до неоплачиваемого труда и словесных нападок – мол, это «особое отношение», зарезервированное исключительно для него.

Это отчасти объясняет, почему у многих культов имеется свой собственный сленг. Трудные для понимания аббревиатуры, инсайдерские мантры, и даже такие простые, казалось бы, названия, как «волоконная лаборатория», звучат интригующе, и поэтому потенциальным новобранцам наверняка захочется все разузнать. Позже, когда они пополняют ряды адептов секты, у них формируется дух товарищества, и вот уже бывшие новички начинают свысока смотреть на людей, не знакомых с этим эксклюзивным кодексом. С помощью языка можно вычислить потенциальных возмутителей спокойствия: если адепты сопротивляются употреблению новых терминов – это признак, что они могут быть не совсем согласны с идеологией секты и за ними пора наблюдать.

Но самым преданным членам группы этот специфический язык кажется забавным, он вызывает у них благоговение, подобно тому, как порой приводит в восхищение новая супермодная униформа работников той или иной компании. Последователи культа с энтузиазмом избавляются от своего старого лексикона. «Цель состояла в замене повседневных понятий терминами, которые могли бы напомнить о нашей прежней идентичности, – сказал мне Фрэнк Лайфорд, бывший участник «Врат Рая». – На мой взгляд, это было неплохо». Подобная цель предполагает изоляцию последователей культа от внешнего мира, и при этом они должны поддерживать тесную связь друг с другом. Также становится ясно, почему практически все сектантские группы (а также большинство монашеских сообществ) склонны переименовывать своих членов: Ти, До, Андоди, Чкоди… Ритуал подразумевает, что адепт как бы сбрасывает свою старую кожу и посвящает себя группе полностью.

Новые имена получают не только последователи, но и посторонние. Словарный запас Джонса и Эпплуайта был под завязку забит провокационными кличками, которые превозносили преданных группе и очерняли остальных. Члена «Врат Рая» можно было назвать «учеником Царствия Небесного», «воспреемником дара различения» или «ребенком участника Уровня Сверхчеловека». И наоборот, те, кто придерживался христианского мировоззрения, заносились в «люциферианскую программу». Считалось, что они поклоняются «вымышленному Богу», поддавшись влиянию «низших сил». Ти и До призывали своих учеников отдаляться от людей, которые не обладают «багажом знаний». Согласно учению «Врат Рая», всего лишь обладая «Истиной», участник «неизбежно» отдалялся от остального общества.

В «Храме народов» обращение «дети мои» было желанным титулом, которым Джонс награждал своих послушных сторонников, а термин «враждебные силы», разумеется, применялся ко всем, кто не следовал за ним. Еще более образное словечко «предатели» означало беглецов, таких как Гарри Ламбрев, которые узрели свет, но повернулись к нему спиной. «Тайными правителями» называли тех, кто «тайно управлял государствами». Одиозным термином «Небесный Бог» (мифическое христианское божество) обозначался враг «Бога во плоти», т. е. отца Джонса.

Но сами слова делали только половину дела, другая половина дела была театральным представлением. Как живо запомнилось каждому, кто когда-либо посещал проповеди Джима Джонса, у этого деятеля имелись явные способности к драматизации. С кафедры он произносил короткие, перегруженные гиперболами фразы, чтобы зажечь свою паству. Джим Джонс умело разжигал страсти, поскольку они играли ему на руку. Каждый раз, произнося проповедь, он выбирал какое-нибудь событие из последних новостей или истории и преподносил его как катастрофу.

Юланда Уильямс, одна из выживших в Джонстауне, вспоминает, как Джонс демонстрировал общине в Редвуд-Сити фильм под названием «Ночь и туман» о нацистских концентрационных лагерях. «Он сказал: Таков их план для цветных. Мы должны застроить нашу землю там, в Джонстауне, мы должны перебраться туда. Мы должны двигаться быстро, мы должны двигаться скоро, мы должны объединить наши ресурсы», – воспроизвела она речь Джонса.